Мышление и язык. 2

2

Санкт-Петербургская академия управления и экономики

Петрозаводский филиал

Факультет «Экономики и финансов»

Кафедра «Финансы и кредит»

Курсовая работа

По дисциплине: Философия

На тему: Мышление и язык

Выполнил студент 2 курса,

заочного отделения

группа 12-035332/2-2

специальность «Финансы и кредит»

Руководитель:

Силантьева Лидия  Павловна,

к.э.н., доцент

Оценка ________________________

Подпись преподавателя___________________

Петрозаводск

2008г.

Оглавление

Введение…………………………………………………………………………………..3

Глава I. Мышление, язык и речь……………………………………………………...4

Глава II. Понятие визуального мышления…………………………………………..8

Глава III. Мышление и искусственные кибернетические системы…………….16

Заключение……………………………………………………………………………...20

Список использованной литературы………………………………………………..21

Приложение……………………………………………………………………………..22

Введение
Глава I. Мышление, язык и речь

Язык, система знаков, служащая средством человеческого общения, мышления и выражения. С помощью языка осуществляется познание мира, в языке объектируется самосознание личности. Язык является специфически социальным средством хранения и передачи информации, а также управления человеческим поведением.

Марксизм рассматривает язык как общественно-историческое явление, служащее средством выражения и объективации идеального, поскольку «идеи не существуют оторвано от языка». Формирование и развитие категориальной структуры языка отражают формирование и развитие категориальной структуры человеческого мышления.

Как факт духовной культуры человечества язык в своём функционировании и развитии обусловлен всей совокупностью процессов духовного и материального производства, общественных отношений людей. Вместе с тем язык характеризуется относительно самостоятельностью, выражающейся в наличии специфических внутренних закономерностей его функционирования и развития.

С точки зрения материализма, язык возник одновременно с возникновением общества в процессе совместной трудовой деятельности первобытных людей. «Язык также древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» (Маркс К. и Энгельс Ф.)

Возникновение членораздельной речи явилось мощным средством дальнейшего развития человек, общества и сознания. Благодаря языку осуществляется специфически человеческая форма передачи социального опыта, культурных норм и традиций, через язык реализуется преемственность различных поколений и исторических эпох.

История каждого отделения языка неотделима от истории народа, владеющего им. Современные языки складывались в связи с формированием современных народов. Первоначальные родоплеменные языки по мере слияния племен и образования народностей трансформировались в языки народностей, в дальнейшем, с образованием наций, возникают единые национальные языки.

Мышление – это функция нашей сознательной жизни. Оно имеет принудительный характер. Нельзя волевым решением отказаться от мышления – не думать вообще, поскольку это непроизвольный физиологический и психологический акт. Но при этом течение мыслей может быть слабо или вовсе неорганизованно. Организованное мышление предполагает некоторую структурированность отдельных его шагов. И если эта принудительность отвечает определенной задаче – от истинных мыслей всегда приходить к истинным мыслям, то такая принудительность должна быть логической: она должна выражать связь мыслей по определенным фиксированным правилам (нормам), отражающим соответствующие закономерности мышления, движения мысли от истины к истине.

Вот что в связи с таким пониманием логики писал один из основателей современной (математической) логики немецкий логик Готлоб Фреге: «Слово «прекрасное» направляет эстетику, слово «доброе» - этику, а слово «истинное» - логику». Конечно, истина является целью любой науки; но логика связана с ней совсем иным способом. Логика соотносится с истиной примерно так же, как физика – с тяготением или с теплотой. Открывать истины – задача любой науки; логика же добивается познания законов истинности.

Соглашаясь в принципе с этой мыслью Фреге, заметим, что логика все же изначально была слугой двух господ: истины и интереса.

Логика – служанка истины, поскольку она оберегает и сохраняет истину, если мы рассуждаем правильно, исходя из истинных положений. Однако она не спрашивает нас «что есть истина?». Если истина есть и мы доверяем ее логике, то логика гарантирует нам ее сохранность в арсеналах своих аксиом, теорем и правил. Но в то же время логика – служанка интереса, поскольку мы вполне можем пренебречь истинностью своих посылок (исходных положений) и, следуя одной только логике, сохранить правильный ход мыслей, побеждая, таким образом, наших оппонентов их логичностью.

Основная задача логики – каталогизация правильных аргументов (правильных форм рассуждений). Известным со времен античности набором таких аргументов определился так называемый процесс дедукции (от. лат deductio - выведение), то есть процесс движения мысли «от общего к частному», когда началом (посылкам) рассуждения (умозаключения) полагают какие-либо основополагающие истины (аксиомы, постулаты, нормы морали и права или просто гипотезы), имеющие характер общих утверждений («общее»), а его концом – логические следствия из посылок, теоремы («частное»). Таким образом, дедукция – это цепь умозаключений (рассуждение), все звенья которой связаны отношением логического следования.

Исторически первый набор дедуктивных аргументов предоставила науке силлогистика – теория логического вывода Аристотеля. Этот набор долгое время был единственным, с которым связывали представление о логике. Но по мере изучения особенностей демонстративного мышления этот набор постепенно расширялся за счет несиллогистичесих, хотя и дедуктивных способов рассуждения. Так появилась логика высказываний, контуры которой были заложены в той же античности философской школой стоиков.

Между тем проблема общезначимости в строгом смысле разрешается только там, где возможна речь о логическом доказательстве. Взятая в более широком контексте, аргументация далеко не всегда отвечает условиям «принудительной строгости» такого доказательства. В общем случае законность аргументации «есть вопрос степени: она более или менее сильна. Вот почему она никогда не является замкнутой: всегда можно добиться ее усиления, подбирая походящие аргументы».

Правда, и в этом случае нам приходится следовать законам логики, подбирая аргументы таким образом, чтобы согласовались между собой, и избегая таких ситуаций, когда каждый аргумент, более или менее правдоподобный сам по себе, оказывается в противоречии с другими.

Вообще, появление формальной логики сильно повлияло на судьбу аргументации. Сведенная к искусству красноречия, аргументация потеряла кредит доверия со стороны точной науки, сохранив только статус интеллектуальной надстройки над дискурсом. В самом деле, связанная только с доводом, а не с правилом аргументация по-прежнему остается оплотом софистики, поскольку, как отмечал Аристотель, софистом делаются не в силу какой-то особенной способности, а в силу намерения.

Аргументация – это искусство подведения оснований под какую-либо мысль или действие (обоснование их), способ убеждения кого-либо посредством значимых аргументов с целью их публичной защиты, побуждения к определенному мнению о них, признания или разъяснения. В этом смысле аргументация всегда диалогична и шире логического доказательства (которое, по существу, безлично и монологично), поскольку аргументация ассимилирует не только «технику мышления» (собственно логику), но и «технику убеждения» (искусство подчинять мысль, чувство и волю человека).

Основные аспекты аргументации: фактуальный (информация о фактах, используемых в качестве аргументов), риторический (формы и стили речевого и эмоционального воздействия), этический (нравственная приемлемость или дозволенность аргументов) и, наконец, логический (последовательность и взаимная непротиворечивость аргументов, их организация в логически приемлемый вывод).

Глава II. Понятие визуального мышления

Изучая формы мышления, логика давно в качестве основных выделила следующие: понятие, суждение, умозаключение. «Формы мышления – это все те формы, в которых протекает познавательная и мыслительная деятельность человека, все формы деятельности и общественного субъекта в идеальном плане, направленные на воспроизведение в содержании мышления закономерностей и свойств объективной реальности и заданные индивиду предшествующим развитием совокупной духовной культуры человечества»1. Не останавливаясь подробно на формах вербального мышления, отметим только, что понятия, суждения и умозаключения различны по своей функции. Суждение служит для строгой фиксации определенного результата в процессе мышления, понятие подводит итог предшествующего познания путем свертывания многочисленных суждений в одно целое. Умозаключение является формой движения от одних суждений и понятий к другим, выражает процесс получения новых результатов в мышлении2.

Следует отметить, что в настоящее время в философской литературе продолжает господствовать тенденция, сводящая процесс опосредованного и обобщенного отражения субъектом существенных связей и отношений лишь к вербализованному мышления. «Мысли людей могут возникнуть и существовать только на базе языкового материала в форме отдельных слов и их сочетаний»3. «Мышление… происходит только на основе и при помощи языка»4. «Мысль не существует до ее словесного оформления»5. В известных границах такая абстракция мышления оправданна. Как писал В. И. Ленин: «Всякое слово (речь) уже обобщает. Чувства показывают реальность; мысль и слово - общее». И далее: «В языке есть только общее»6. В наиболее концентрированном виде отвлеченное от частных признаков общее действительно фиксируется в понятии, объектированном в слове. Но вместе с тем, считая эталоном мышления вообще вербальное мышление, не следует гипостазировать последнее и приписывать его особенности рациональному познанию в целом.

Существует и иные, невербализованные способы обнаружения скрытых от непосредственного чувственного созерцания связей явлений, не соединенные прямо с оперированием понятиями. В свое время этот феномен был отмечен великим русским физиологом И. М. Сеченовым: «У всех народов всех веков, всех племен и всех ступеней умственного развития словесный образ мысли в наипростейшим виде сводится на наше трехчленное предложение. Благодаря именно этому, мы одинаково легко понимаем мысль древнего человека, оставленную в письменных памятниках, мысль дикаря и мысль современника. Благодаря тому же, мы можем утверждать с полной уверенностью, что те внутренние скрытые от нас процессы, из которых возникает бессловесная мысль, у всех народов, всех людей одинаковы и производятся такими орудиями, которые действуют неизменно, как звенья какой-нибудь машины»7. Важно отметить: когда И.М. Сеченов говорит о трехчленном предложении. Имея в виду субъективно-предикативное суждение, он подчеркивает, что оно является наипростейшим видом. Как бы ни были многообразны формы суждения (с развитием науки открываются их новые формы), вместе они лишь относительно могут охватить всю гамму реальных связей и отношений действительности, оставляя место для внесловесного мышления.

Л.С. Выготский, писал, что «речевое мышление не исчерпывает ни всех форм мысли, ни всех форм речи. Есть большая часть мышления, которая не будет иметь непосредственного отношения к речевому мышлению. Сюда следует отнести раньше всего, как указывает Бюлер, инструментальное и техническое мышление и вообще всю область так называемого практического интеллекта, которая только в последнее время становится предметом усиленного исследования»8. Касаясь обсуждаемой проблемы, А.В. Славин отмечает: «Есть все основания полагать, что значительная часть информации, которой обладает субъект, до определенного момента не поддается словесному осмыслению и словесной формулировке, т.е. остается, как говорят психологи, инвербализованной»9. Сравнивая между собой различные типы мышления, Б.А. Серебренников делает вывод: «Мышление без слов так же возможно, как и мышление на базе слов. Словесное мышление – это только один из типов мышления»10. Конечно, мышление осуществляется главным образом посредством внешней и внутренней речи, но далеко не все содержание мысли выражается в словесно развернутой, синтаксически расчлененной форме множества высказываний.

Традиции, соотносящие мышление лишь с вербальной формой, давние, и отказаться от них трудно. Ещё в начале XX века формы «практического» или «наглядно-действенного и наглядно-образного» интеллекта рассматривались как подготовительные стадии в развитии мышления или как примитивные его формы. Однако в настоящее время в психологии при изучении сложной мыслительной деятельности, опирающейся на конкретные пространственные, силовые и т.п. представления и протекающей в виде действия с внешними объектами (схемами, макетами конструкций, разного рода динамическими предметными ситуациями), с необходимостью признано сосуществование различных форм высокоразвитого мышления, нередко теснейшим образом переплетающихся и переходящих друг в друга. Как отметил А.Н. Леонтьев, «принципиальное значение такой «полиморфности» мыслительных процессов для общей теории мышления состоит в том, что оно ведет к фактическому преодолению абсолютного противопоставления внутренней теоретической деятельности и деятельности чувственной, мысли и практического действия»11. Между абстрактно-логическим вербальным мышлением и практическим целеполаганием постепенно обнаруживаются реальные опосредующие звенья, имеющие сложный чувственно-рациональный характер.

В начале 60-х годов М. Газанига и Р. Сперри – американские психофизиологии – получили данные, согласно которым основное различие между двумя типами мышления и постижения мира (логико-знаковым, вербальным, преимущественно связанным с активностью левого полушария нашего мозга, и пространственно-образным, связанным с активностью правого полушария) состоит не в характере отражаемого материала, а в принципах контекстуальной связи между словами и образами. Логико-знаковое мышление так организует используемый материал (неважно, вербальный или невербальный), что создает однозначный контекст, необходимый для социального общения. При этом из всех реальных связей между предметами и явлениями отбираются только некоторые, наиболее существенные для анализа и упорядоченного отражения действительности. Отличительной же особенностью правополушарного, пространственно-образного мышления является одномоментное «схватывание» всех имеющихся связей, что обеспечивает восприятие реальности во всем ее многообразии такой, какой она является сама по себе. Здесь отдельные свойства образов, их «грани», взаимодействуют друг с другом сразу во многих смысловых плоскостях, что определяет многозначность образа12.

Наблюдения за больными, у которых было перерезано мозолистое тело, соединяющее две половины мозга человека, показали, что разделение полушарий создает две независимых сферы сознания в одном мозгу. То, что левое полушарие способно «производить» и «понимать» речь, а правое нет, приводит некоторых советских исследователей к такому выводу: мыслительные процессы в левом полушарии могут быть представлены в словесной форме непосредственно, а происходящие в правом – только после передачи соответствующих сигналов в левое и преобразования там в речь. Данные, полученные относительно функциональной асимметрии правого и левого полушарий головного мозга человека13, указывают на диссоциацию и последующую ассоциацию чувственно-образных и абстрактно-логических составляющих мыслительного процесса. Нейродинамические системы, ответственные за те субъективные состояния, которые протекают на несловесном уровне, обладают относительной автономией. Речь идет не только о субъективных состояниях в форме непосредственных чувственных образов, но и о синтетических образах несловесного мышления.

Основную функцию визуального мышления психологи усматривают в его способности упорядочивать значения образов. Так, американский эстетик и психолог Рудольф Арнхейм полагает, что никакую информацию о предмете не удастся непосредственно передать наблюдателю, пока этот предмет не будет представлен в структурно ясной форме. «В ходе такого мыслительного процесса запутанная и бессвязная ситуация с неопределенными отношениями структурно перестраивается, организуется и упрощается, пока наградой разума за его труд не станет образ, который делает значение видимым»14.

Такого рода восприятия схватывают абстрактные черты предмета, а визуальное мышление, по Р. Арнхейму, и опирается, прежде всего на них (не на слова). Вот что он пишет по данному поводу: «Если у человека имеется общее представление о кристалле или земном шаре, то на его представление не будет оказывать какого-либо влияния точка восприятия этого объекта. Это бесспорно, так как визуальное понятие об объекте в основном базируется на всеобщности восприятия со всевозможных сторон. Однако это есть визуальное понятие, а не словесное описание, полученное в результате мыслительного абстрагирования от знания, приобретаемого посредством перцептивного опыта. Интеллектуальное познание помогает иногда сформулировать визуальное понятие, но лишь в той степени, в какой понятия могут быть переведены в атрибуты зрительного восприятия»15. В философском смысле это означает, что визуальное мышление в той форме, в какой оно понимается Р. Арнхеймом, позволяет онтологизировать результаты абстрактно-вербального мышления.

Появился ряд работ в области психологии, где визуальное мышление относят к наглядно-образному мышлению16. Что же представляет собой наглядно-образное мышление? Особенности форм мышления получили основательное освещение в онтогенетических исследованиях детского мышления, которые дают весьма ценный материал для восстановления филогенеза мышления и сознания. Выделяется наглядно-действенное, наглядно-образное и понятийное мышление.

Основной признак наглядно-действенного мышления – тесная, неразрывная связь мыслительных процессов с действиями, преобразующими познавательный предмет, принципиальная невозможность решить поставленную задачу, не совершая практических действий. «Наглядно-действенное мышление направлено на выявление наиболее близко лежащих к «поверхности», но все же скрытых свойств предметов и явлений. Восприятие здесь уже бессильно»17.

В ходе наглядно-действенного мышления формируются предпосылки для более сложной формы – наглядно-образного мышления, когда решение определенных задач может быть осуществлено субъектом без участия практических действий. «Стадия наглядно-действенного мышления сменяется стадией интеллекта, который представляет собой форму наглядно-образного мышления»18. В ряде исследований, проведенных советскими учеными (Б.Г. Ананьев, О.И. Галкина, Л.Л. Гурова, А.В. Запорожец, В.П. Зинченко, Е.И. Игнатьева, Е.Н. Кабанова-Меллер, Т.В. Кудрявцев, А.А. Люблинская, Н.Н. Поддьяков, С.Л. Рубинштейн, Ф.Н. Шемякин, И.С. Якиманская и др.), убедительно доказана важная роль образного мышления при выполнении разного рода деятельности, решении практических и познавательных задач. Наглядно-образное мышление является не только предпосылкой понятийного мышления, но выполняет и специфические функции, которые не могут быть осуществлены другими формами мышления. При понятийном мышлении сущность объекта воспроизводится посредством оперирования понятиями, где главную роль играют различного рода вербализованные суждения, умозаключения и т.д.

Умственная деятельность неоднородна: она может протекать как в процессе оперирования словами, так и оперирования пространственными структурированными схемами; интервал между предельно символизированными вербальными средствами наглядно-иконическими изображениями заполнен самыми разнообразными промежуточными знаковыми формами. Сейчас психологи говорят о существовании двух полярных типов внутренних умственных действий. Первый тип – умственные действия, являющиеся результатом интериозации устойчиво повторяющихся практических действий и проявляющиеся как логические операции. Что касается второго типа, то, согласно утверждению С.Л. Рубинштейна, «всякая внешняя материальная деятельность человека уже содержит внутри себя психические компоненты… посредством которых осуществляется ее регуляция». Развивая эту мысль, можно предположить, что в процессе построения внешнего действия одновременно формируется и определенное внутреннее действие, которое не только управляет внешним действием, но и объединяет отдельные операции последнего в целостную систему. Внешнее действие – это система операций, объединяемая внутренней схемой. То есть, второй тип – это умственные действия, формирующиеся одновременно и в тесной связи с внешними действиями как управляющее ими звено. Причем не представляется возможным определить, являются ли внутренние действия этого типа следствием прямой интериоризации практики. Этот второй тип внутренних умственных действий «существенно отличается от внешней предметной, предметно-чувственной деятельности как по содержанию, так и по структуре».

Дело в том, что второй тип умственных действий формируется под влиянием двух факторов – его чувственно-модальный «материал» является своеобразно редуцированной предметной чувственностью. Схематически напоминающей восприятие внешних предметов, но вместе с тем данный материал структурно компонуется так, что перестает непосредственно походить на то, что в данный момент воспринимается извне. Такая трансформация детерминирована ранее накопленным интеллектуальным опытом, знаниями об окружающем мире в целом, понятийными структурами. Примерами могут служить физико-теоретические образы мирового эфира или волнового пакета, сопряженные с понятиями абсолютно неподвижного пространства и волновой функции. Именно указанный тип умственных действий, обусловленный, с одной стороны, непосредственным созерцанием, а с другой – абстрактно-логическим мышлением, и составляет основу визуального мышления. С его помощью продуцируются наглядные образы скрытых от непосредственного взора наблюдателя связей и отношений предметов, на нем зиждется творческое воображение ученого, художника, инженера.

Таким образом, за происхождение визуального и вербального мышления ответственны разные типы умственных действий и средств, которые в своем взаимодействии и взаимопроникновении обеспечивают целостность и разносторонность рациональной формы мышления.

Среди предложенных в психологической литературе определений обсуждаемого слоя слабо вербализованной субъективной реальности наиболее адекватным представляется следующее: «Визуальное мышление – это человеческая деятельность, продуктом которой является порождение новых образов, создание новых визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку и делающих значение видимым. Эти образы отличаются автономностью и свободой по отношению к объекту восприятия».

Визуальное мышление выполняет специфические познавательные функции, которые диалектически дополняют понятийное исследование объекта. При этом оно способно эффективно отражать практически любые категориальные отношения реальности (пространственно-временные, атрибутивные, каузальные, телеологические, экзистенциальные и др.), но не через обозначение этих отношений словом, а через их воплощение в пространственно-временной структуре, в трансформациях и динамике чувственных образов.

Визуальное мышление имеет синтетический характер: оно возникает на основе вербального мышления, но за счет соединения с трансформированными чувственным материалом во многом теряет свой вербализованный характер. Психологические эксперименты свидетельствуют, что конструкторский образ, как правило, являет собой органический сплав из 60 – 80% зрительной информации и 4- 20% вербальных определений, причем зрительная информация нередко соотносима с умозрительными конструкциями, не имеющими прямых аналогов в существующей практике. Вместе с тем, как было отмечено раннее, невербализованное знание в образах визуального мышления при определенных условиях может быть вербализовано.

Глава III. Мышление и искусственные кибернетические системы

К настоящему времени остаются недостаточно изученными общие закономерности функционирования головного мозга как органа мышления, как командного пункта, определяющего поведение организма. Стало очевидным, что мозг – очень сложная система, для исследования которой требуется вся сумма знаний, накопленных различными науками. В связи с этим особый интерес представляют перспективы подхода к мозгу как к кибернетической системе.

Известно, что кибернетика представляет собой науку об общих законах получения, хранения, переработки и передачи информации в сложных системах, будь то живая клетка, целостный организм, социальный коллектив, электронное устройство. В контексте рассматриваемого вопроса очень важно напомнить, что появление кибернетики было подготовлено развитием всего комплекса научных знаний, прежде всего физиологии и психологии высшей нервной деятельности. В частности, основоположники кибернетики Н. Винер, У. Эшби и др. неоднократно ссылались на достижения школы И.П. Павлова, создавшей объективный метод исследования управленческой функции центральной нервной системы, выдвинувшей идеи саморегуляции, обратной связи и т.д. В свою очередь, кибернетика оказывает огромное и все возрастающее воздействие на понимание мозговой деятельности.

На стыке кибернетики с физиологией и психологией высшей нервной деятельности обнаруживаются важные философские проблемы. К ним относятся вопросы о принципиальном отличии мозга от искусственных кибернетических систем, о границах мозга от искусственных кибернетических систем, о границах и перспективах кибернетического подхода к изучению высшей нервной деятельности, о возможности моделирования функций мозга.

Принадлежность головного мозга к кибернетическим системам обнаруживается и в основных принципах его деятельности, что наглядно прослеживается, в частности, на принципе обратной связи. На этой несомненной принадлежности мозга человека к кибернетическим системам и строятся довольно успешные попытки смоделировать те или иные функции нашей психической деятельности с помощью искусственных кибернетических устройств.

Естественно, возникает вопрос: как далеко может зайти процесс подобного моделирования? И дело не только в технических трудностях имитации головного мозга, хотя они сами по себе очень значительны (головной мозг – сложнейшая система тесно связанных нервных элементов, количество которых достигает 14 миллиардов; при весе около 1,5 кг потребляет 25 – 30 ватт энергии и обладает памятью 1015 двоичных единиц; современная вычисляющая и «размышляющая» машина содержит, в лучшем случае, десятки тысяч элементов, имеет вес в сотни килограммов; мощность, исчисляемую киловаттами, память – до 500 тыс. двоичных единиц).

Решая этот вопрос, следует учитывать принципиальное отличие мозга от искусственных кибернетических систем. Прежде всего, мозг человека – продукт миллионов лет биологического и тысячелетий социального развития, самая же совершенная электронная машина принадлежит к физической форме движения материи. В нашей мозговой деятельности присутствуют электронные процессы, но она не сводится к ним. Мышление как свойство мозга неотделимо от чувств, воли, от всего богатства психической жизни человека, формирующейся в процессе его общественного развития. Только человек, но не животное и тем более не машина ставит себе цели. Поэтому машина носит вторичный характер: она не может обладать инициативой и воображением и выполняет только ту программу, которую в нее вложил человек. Создаваемые «самообучающиеся» машины, которые учатся на своих достижениях и ошибках, могут это делать лишь потому, что конструктор предусмотрел для них свойство упрощать решение задач, отбрасывать лишние ходы и т.д.

Любая кибернетическая машина только отражает, но не сознает. Машина считает, но не сознает, что считает; она моделирует, но не сознает, что моделирует; она переводит с одного языка на другой, но не сознает этого. Характерна в этом отношении статья, помещенная некоторое время назад в одной из канадских газет. В адрес местного фермера пришло уведомление о том, что на балансе его текущего счета числятся неоплаченными покупки на сумму 00.00 долларов. Иными словами, все, что раннее закупал фермер, он оплатил сполна, цент в цент. И поскольку он никому ничего не должен, фермер выбросил сообщение электронно-счетной машины в мусорный ящик. Однако это отнюдь не устроило машину. В течение трех месяцев она повторяла свои подсчеты, уведомляя фермера о том, что ему следует погасить несуществующую задолженность. Затем последовало зарегистрированное под определенным номером письмо, в котором содержалось строгое предупреждение: если фермер и дальше будет задерживать оплату по уведомлениям компьютера, то ему придется иметь дело со специальной службой, занимающейся сбором недоимок. Чтобы не доводить дело до этого, находчивый фермер выписал банковский чек на сумму 00.00 долларов и направил его для оплаты. Через несколько дней он получил ответ, в котором компьютер выразил благодарность за выполнение его требования.

Есть ещё один часто обсуждаемый вопрос: может ли машина быть умнее своего создателя? Категорически отрицательный ответ, который дается большинством неискушенных людей, носит, скорее, эмоциональную, чем рациональную окраску. Дело в том, что возможность машины превзойти своего создателя в определенном смысле действительно реализуется. Кибернетическая машина в этом отношении не представляет исключения: человек для того и создает любое орудие труда, любой прибор, чтобы превзойти самого себя (усилить свою руку с помощью лопаты или экскаватора, увидеть с помощью телескопа и микроскопа то, что недоступно непосредственно глазу и т.п.).