Юридическая терминология

Содержание

1 Юридическая  терминология                                                                                3

2 Современные проблемы  правопонимания                                                       10            

Список использованных источников                                                                   16            

1 Юридическая  терминология

Конкретизация юридических  норм является важным элементом их правильного, единообразного и эффективного применения. Правоприменение представляет собой властно-организующую деятельность компетентных государственных органов, обеспечивающих в конкретных жизненных случаях реализацию юридических норм. Как полагает Н.А. Власенко, правоприменением как раз и охватывается конкретизация общих правовых предписаний (их "привязка") относительно конкретной жизненной ситуации и принятие соответствующего решения. Действительно, в процессе правоприменительной конкретизации содержание и действие общей юридической нормы индивидуализируются применительно к отдельному обстоятельству, факту или их совокупности, вырабатываются "конкретные формы реализации дозволенного нормой общего типа поведения".

Правоприменитель в процессе своей деятельности осуществляет конкретизацию: 1) юридических норм, сформулированных в общем виде; 2) понятий, содержащихся в юридической норме (понятийно-терминологическую правоприменительную конкретизацию); 3) юридических норм при наличии пробелов в нормативных правовых актах.¹

Точность терминологии, в  том числе юридической, включая  знаки препинания и фразеологические обороты, имеет огромное значение. Это издавна демонстрируют на примере фразы "Казнить нельзя помиловать". В тексте нет запятой, и если ее поставить после первого слова, это означает казнь, а после второго - помилование.

Известно значение предлога "в" в ч. 3 ст. 5 Конституции РФ, где говорится о "равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации", т.е. в пределах России. Можно, например, изменять формы самоопределения (вместо автономного округа создать автономную область и т.д.), но выход из состава Российской Федерации исключен. Боевые действия федеральных Вооруженных Сил против незаконной сецессии Чечни (объявленной независимой Ичкерией) опирались в том числе на твердые конституционные основания.

Терминология, используемая в конституциях - основных законах, имеет руководящее значение для  всех отраслей права, для текущей  правотворческой и правоприменительной деятельности, и если такая терминология неудачна, недостаточно определенна или многословна, она тиражируется во многих актах, осложняя правовое регулирование общественных отношений. Примеры такого рода есть в конституционном законодательстве самых различных стран, включая Россию. Использование устаревших языковых форм, расхождение терминов и реалий в конституционном праве, в том числе в его ключевых положениях (отчасти в силу высокой политизации этой отрасли права), встречается обычно чаще, чем в других отраслях.

Например, найти термины, не отвечающие современным условиям, можно в англосаксонском праве: в Великобритании и многих странах  Британского Содружества юридическое и обыденное понятия парламента различны. Первое из них включает, помимо прочих, британского монарха или генерал-губернатора - в странах Британского Содружества. В то же самое время для рядового британца парламент - это только нижняя палата².

Практически во всех парламентарных республиках и монархиях конституционный термин "глава государства" не соответствует действительности. В таких странах президенты и монархи на деле не главы, так как реально не возглавляют государство, не назначают министров, хотя об этом говорится, например, в Конституции Бельгии, и не увольняют их. Они не обладают верховной властью в Королевстве, как определено, скажем, в Конституции Дании. Никакой реальной власти у датского монарха нет, как нет ее и у японского императора, а также у многих других монархов.

Хотя в конституциях парламентарных республик о президентах обычно говорится в главах "Исполнительная власть", на деле такой власти они не имеют. Ими не формируется правительство, как устанавливают это, например, Конституции Германии или Италии. Любой правовой акт таких глав недействителен, если он не скреплен подписью премьер-министра или иного министра, нескольких министров (контрасигнатура). Получается, что на практике не глава государства, а премьер-министр (министры) осуществляет полномочия главы государства.

Существует понятие неприкосновенности президентов республик, депутатов парламента, судей. На деле, как известно, президенты, депутаты, судьи несут ответственность (правда, обычно в особых формах). Так, например, в 1998 г. был оштрафован Президент США Б. Клинтон за ложь под присягой и принуждение свидетеля к даче ложных показаний, в 2009 г. - Президент Сербии Б. Тадич за распитие шампанского на стадионе в честь победы сербской футбольной команды, в 2010 г. - Президент Тайваня Ма Инцзю за нарушение законодательства о выборах. Известны факты, когда полицейские в Швеции останавливали автомобиль монарха за нарушение правил дорожного движения.³

Что касается неприкосновенности монархов, то это понятие появилось  очень давно и сейчас сохраняется  по отношению к ним в буквальном смысле: к монарху нельзя прикасаться.

Термин "верхняя  палата" также не соответствует  действительности, решающее значение имеет нижняя палата. Трибуналы, о которых иногда упоминают конституции, не всегда являются особого рода карательными судебными органами, как это словосочетание обычно понимается в России. В Польше этот термин применяется, по существу, к Конституционному суду, в отдельных странах Латинской Америки - к другим высшим судам, во многих странах англосаксонского права трибуналы - органы ведомственного или полуобщественного рассмотрения жалоб на чиновников, существующие при административных органах и учреждениях. Можно привести и другие примеры, свидетельствующие о неточности конституционной терминологии и фразеологии.

В связи с  этим необходима огромная и многолетняя  работа конституционалистов-компаративистов и творцов конституций, направленная на преодоление прежних понятий, не соответствующих реалиям. Однако в силу традиционности и принципа правовой непрерывности это вряд ли удастся сделать в полной мере. Типичен пример с британской палатой лордов. Рассуждения в правительстве и Парламенте о необходимости реформы этой палаты длятся сто лет, принята не одна резолюция о ее выборности. Но резолюции - не закон, поэтому порядок формирования палаты лордов остается прежним: назначение монархом - на деле премьер-министром. Правда, в 1999 г. палата была существенно реформирована. Исключены наследственные лорды, но постепенно и не все. 92 титула остались, и разговоры об их удалении прекратились⁴.

Со временем рождаются новые понятия. Сейчас можно встретить нормы, посвященные не только индивидуальным правам человека и гражданина, но и коллективным правам (например, в Конституции Эквадора им посвящена специальная глава). Многие конституции содержат термины "демократическое", "социальное", "правовое", "светское" государство. Иногда применяются такие характеристики республики, как партиципаторная (от слова "участие") или плюралистическая, альтернативная (Колумбия, Эквадор и др.). В Конституцию РФ впервые включены термин "субъект Российской Федерации" и фразеологический оборот о человеке как высшей ценности, а в российское законодательство - обобщающее понятие "публичные мероприятия" (собрания, демонстрации, пикетирования и др.). Кроме того, введен принцип альтернативности выборов, наряду с термином "чрезвычайное положение" стали использоваться термины "контртеррористическая операция", "чрезвычайная ситуация". В зарубежных конституциях встречается клише "социальная монархия" (Марокко). Также употребляются термины "социалистическое государство", "социалистическая республика" (Индия, Сирия, Колумбия и др.). Некоторых новых терминов еще нет в конституциях, но они уже применяются в науке и публицистике. Например, президентско-парламентарная и парламентарно-президентская республика, смешанная республика, выборная монархия, регламентарная власть и регламентарное законодательство, субсидиарное законодательство и др.

Новых подходов и, соответственно, новой терминологии потребует решение проблем экологии, борьба с международным пиратством, захватом заложников, наркоманией и др. Важно, чтобы новая конституционная терминология была продуманной и обоснованной, а не являлась бы сиюминутной реакцией на происходящие события. Включению того или иного нового термина в законодательные тексты должно предшествовать тщательное обсуждение. Но это имеет место не всегда. В конституциях, в том числе российской, имеются терминологические несоответствия, терминологические неясности и терминологические длинноты.⁵

Кроме того, ошибочность использования юридической терминологии в тексте закона представляет серьезную правовую проблему, которая концептуально должна восприниматься через единство мысли и слова, основанного на постулате определенности и правильности языковых средств, используемых для наименования соответствующих понятий. Ошибки, допускаемые при использовании юридической терминологии в российском законодательстве, можно разделить на четыре группы: правовые, политические, логические, лингвистические.⁶

Ошибки использования  юридической терминологии в российском законодательстве во многом предопределяются нарушением субъектами законотворческой деятельности постулата о неразрывной связи термина и понятия, несоблюдением требования необходимой точности (истинности) языкового выражения юридических норм.

Константой, раскрывающей суть необходимого взаимодействия и  существования в едином пространстве законодательной мысли и слова, понятия и термина, служит точность их реализации. Во многом именно на точности использования юридических терминов основывается необходимое качество законодательного акта, соответствием замысла и его языкового воплощения определяется уровень когнитивного восприятия пользователем законодательного текста. Однако, к сожалению, в современном российском законодательстве присутствуют ошибки, нарушающие единство понятия и выражающего его термина. Некоторые из них, связанные с негативными политическими или правовыми последствиями, более очевидны, и зачастую они устраняются с помощью поправок, другие менее очевидны, и внимание на их существование обращается лишь в научном юридическом сообществе.

С нашей точки  зрения, все ошибки, допускаемые  при использовании юридической  терминологии в российском законодательстве, исходя из их отраслевой природы можно разделить на четыре группы: 1) правовые; 2) политические; 3) логические; 4) лингвистические.

Конечно, такое  деление имеет весьма условный характер, так как практически любой закон представляет собой единство правового, политического, логического и лингвистического начал. Поэтому при отнесении терминологических ошибок, присутствующих в российском законодательстве, к какой-либо группе мы исходим из принципа приоритетности того начала, которое является для каждого конкретного случая доминирующим по своей сути.⁷

Анализ ошибок использования юридической терминологии в российском законодательстве подтолкнул к определенным выводам:

1. Данная проблема  концептуально должна восприниматься  через единство мысли и слова, основанного на постулате определенности и правильности языковых средств, используемых для наименования соответствующих понятий. Оптимальность содержания правовых норм достигается в том числе и с помощью их надлежащего терминологического конструирования, отражения в юридическом термине действительной, комплексной сути понятия. Поэтому грамотное использование юридической терминологии в правовом, политическом, логическом и лингвистическом аспектах оказывает позитивное влияние на качество закона.

2. Каждый закон  должен укреплять ответственность власти перед гражданами, реализовывать основные задачи, стоящие перед правовым государством. Поскольку юридическая терминология является, в частности, и официальным языковым проводником государственных решений, ее значение в процессе формирования и применения правовых норм весьма высоко. Поэтому для предотвращения возможных коллизионных ситуаций и негативных правовых и политических последствий реализации правовых норм в условиях законотворческой деятельности следует точно и выверенно оперировать юридическими терминами, учитывать все возможные варианты их использования. Лицам, осуществляющим экспертизу законопроектов, и депутатам, участвующим в их принятии, особое внимание необходимо обращать на возможные терминологические "подмены" сути правовых норм и адекватно реагировать на данные факты.⁸

2 Современные  проблемы  правопонимания

Закон  всегда был основной святыней всего античного  мира, а законничество - основным принципом дохристианской и внехристианской этики. Закон был основной стихией, в которой вращались все его понятия и представления. Законнический тип мировосприятия порождал соответствующую юриспруденцию.⁹

Проблема правопонимания в отечественном и мировом  правоведении одна из сложнейших. Взгляды  на право, его происхождение, место  и роль в системе нормативного регулирования менялись по мере развития общества, зрелости научной правовой мысли¹⁰. Современные учения о сущности права представляют конгломерат отдельных концепций, направлений в теории права. Например, академик В.С. Нерсесянц выделял легистский (позитивистский), естественно-правовой (юснатуралистический) и либертарно-юридический типы правопонимания. О.В. Мартышин различает юридический позитивизм (нормативизм), социологический позитивизм, теории естественного права и философское понимание права. И.Л. Честнов рассматривает три критерия классификации правопонимания, исходя из трех типов рациональности, формирующих критерии научности: философский, социологический и культурно-исторический. А.В. Поляков предлагает по крайней мере два основания для классификации типов правопонимания: практический и теоретический¹¹. При рассмотрении различных теорий и взглядов о праве необходимо учитывать следующие обстоятельства: исторические условия функционирования права и рамки культуры, в которых жил и работал "исследователь"; результат правопонимания всегда зависит от философской, нравственной, религиозной, идеологической позиции познающего субъекта; что понимается под источником права (человек, Бог или общество) и под его сущностью (воля класса, мера свободы человека или природный эгоизм индивида) и др. В качестве критерия классических типов правопонимания представляется наиболее важным источник правообразования, в зависимости от источника правообразования (государство или природа человека) различают естественно-правовую и позитивистскую теории права¹².

Согласно теории естественного права существует общее для всех людей естественное право. Позитивное право основывается на требованиях естественного права (права на жизнь, свободное развитие, труд, участие в делах общества и государства). Историческими предпосылками возникновения позитивистской теории права как одного из классических типов правопонимания (К. Бергбом; И. Бентам, Д. Остин, П. Лабанд, Г.В. Шершеневич) явились процессы формирования западноевропейских абсолютистских государств и кодификация национальных законодательств (XVI - XVII вв.). Данный тип правопонимания возникает в контексте понимания государства как рационального творения человеческих рук, а право - как выражение воли государства.

В зависимости от того, в чем усматривалась основа (базовый элемент) права - норма права, правосознание, правоотношение, - сформировались социологическая, нормативистская, психологическая теории и теория юридического позитивизма. Впервые теоретические положения нормативизма были изложены Р. Штаммлером в его работе "Wirtschaft und Recht", в которой он определяет право как внешнее регулирование социальной жизни с целью удовлетворения потребностей людей. В рамках этой теории право понимается как система норм, изложенных в нормативных актах; в нормах права выражается государственная воля; право и его реализация обеспечиваются в необходимых случаях принудительной силой государства.

Психологическая теория получила развитие в начале XX в., представлена в воззрениях Петражицкого, Дьюи, Мэрилла, Росса, Эллиота и др. Сознание внутренней связанности воли, поведения человека Л. Петражицкий именует этическим сознанием. Это сознание этического долженствования. В основе его лежат особые эмоции, которые переживаются как внутренняя помеха свободе и которые побуждают человека к какому-либо действию.

Социологическая школа права - одно из основных направлений  правоведения XX в. Видными представителями социологической юриспруденции были Л. Дюги, С. Муромцев, Е. Эрлих, Р. Паунд. Социологическая школа перемещает центр тяжести на изучение "живого права", то есть системы правоотношений. Для социологического подхода право есть не просто нормативное установление, приказ, воля и т.д., а то, что реально определяет поведение субъектов. Разновидностью социологического направления является теория солидаризма, которую представляет Л. Дюги. Он считает, что люди должны быть подчинены обязательной для всех норме, вытекающей из общей солидарности.¹³

Говоря о  праве, можно исходить из таких понятий, как "личность", "общество", "свобода", "равенство", "воля", "интерес" и др., однако все они, взятые сами по себе, хотя и являются правовыми ценностями, все же не конструируют феномена права, правовой реальности как таковой. Правовое качество этим ценностям придает, на наш взгляд, не что иное, как особый акт признания.

Сосуществование людей на почве взаимного признания  представляет такой порядок их сосуществования, который может быть назван справедливым, или "справедливостью". Именно справедливость выступает в качестве основы идеи права, выражает его сущность, а особый акт признания конституирует как справедливость, так и феномен права в целом. Иными словами, феномены воли, интереса, свободы, равенства, личных прав и общего блага оказываются правовыми ценностями лишь в той мере, в какой содержат в себе момент признания¹⁴.

Ценность справедливости обеспечивает интерсубъективный характер права - то, что оно существует во встрече отдельных, конкретных личностей. Признаками и принципами гражданской (политической) справедливости являются уважение к интересам других ("чужое благо"), равенство или соразмерность и общее благо. Последующие интерпретации справедливости в европейской культуре в основном складывались в качестве развития и обогащения аристотелевых идей. Таковыми были христианская этика уважения к "чужому благу", утилитаристский принцип "наибольшего счастья наибольшего числа людей", прудоновский принцип "признания в другом личности, равной нашей" и др. По мнению Канта, справедливость относится к "суду совести", т.е. к тому, что внутренне присуще каждому человеку. Первый принцип справедливости состоит в том, что все люди обладают равными основными свободами, совместимыми с такой же свободой других людей. Второй принцип заключается в обеспечении наиболее обездоленным доступа к общественным благам. Таким образом, основная идея теории справедливости Ролза состоит в обеспечении социально-экономической справедливости без пренебрежения правами человека.

Право вовсе не тождественно справедливости, которая является ценностью и моральной категорией. Справедливость - это критерий отношения к праву, принцип или идеал права. Выступая по отношению к праву в качестве принципа, справедливость не содержит в себе механизма осуществления своих требований. Но в то же время, реализуясь в качестве санкции, государственного принуждения, право обретает собственный статус, отличающий его от статуса моральной нормы. Современная эпоха, связанная с процессами глобализации, требует разработки принципов универсальной справедливости. Сюда, по-видимому, должны быть включены: а) требование равенства (действовать одинаково в одинаковых условиях); б) идея взаимосвязи содеянного и воздаяния за него ("золотое правило нравственности"); в) требование равновесия между утратой и потреблением (справедливость обмена).

Справедливость  является моральной категорией и  ценностью. Она занимает приоритетное место в критической оценке (легитимации) правовых институтов. Анализируя различные воплощения справедливости, можно выявить некоторый общий принцип, лежащий в их основе - по отношению друг к другу люди имеют право на определенное относительное состояние равенства или неравенства, в соответствии с которым распределяются тяготы или блага. В структуре справедливости можно выделить две части - постоянную (формальную) и переменную (реальную) справедливость. Принцип формальной справедливости состоит в том, чтобы судить о каждом деле, исходя из одной и той же позиции. Принцип реальной справедливости означает, какие случаи можно считать одинаковыми, а какие нет. Понятно, что существенные различия в моральных и политических взглядах могут приводить к порой значительному расхождению по поводу того, что именно можно считать справедливым.

Таким образом, сегодня право воспринимается как  многомерный, противоречивый феномен с постоянно изменчивой структурой. На смену универсалистскому представлению о праве эпохи модерна приходит "мягкая" модель, основанная на иных критериях рациональности. Правовой плюрализм неизбежен, но он же одновременно и ограничен. Поэтому право - это не только признанные образцы поведения, но их объективная функциональность. Право - это такой культурный феномен, который вызван потребностью внести в общественную жизнь нормативные начала, организованность и порядок, основанные на началах социальной свободы, активности, ответственности. Поэтому оно по своей природе противостоит произволу и беззаконию. Благодаря своему институциональному статусу право обладает рядом важных свойств, раскрывающих его социальную миссию.

Во-первых, это  способность обеспечить всеобщий устойчивый порядок в общественных отношениях. Решающую роль здесь играет нормативность права. Это позволяет добиться такого состояния жизни общества, когда регламентированный юридическими нормами порядок одинаково действует во всем правовом пространстве, притом постоянно, неизменно и непрерывно.

Во-вторых, это  способность достигнуть определенности в самом содержании общественных отношений. Здесь главная роль принадлежит такому свойству права, как формальная определенность. Именно оно раскрывает четкие границы правового регулирования, демонстрирует предназначенность, предопределенность предмета, характера возможного или необходимого поведения. Оно способно охватывать все необходимые формы общественной жизни, что позволяет резко отделить правовое поведение от произвола и своеволия. Это касается как запретов и позитивных обязываний, т.е. юридических обязанностей и связанной с ними юридической ответственности, так и дозволений, т.е. субъективных прав. В-третьих, это способность достигнуть гарантированного результата. Такие качества позволяют рассчитывать на то, что в итоге интенсивного использования правовых средств наступит запрограммированный ожидаемый эффект.

Ценность права  не исчерпывается возможностями  или способностями, заложенными  в его свойствах. В лице права возник и обрел относительную самостоятельность довольно мощный социальный регулятивный феномен. Это также означает, что оказалось возможным использование права с его свойствами как орудия, инструмента, средства для решения разнообразных задач; использование различными субъектами социальной жизни - государством, церковью, общественными объединениями и самими гражданами.¹⁵

Список  использованных источников

1. Гусейнов А.И.  Проблема ценностей в праве // Право и политика. – 2007. – № 7. – С. 32-35.
2. Залоило М.В. Правоприменительная конкретизация юридических норм // Журнал российского права. – 2012. – № 8. – С. 50 - 56.
3. Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. – Харьков, 2002. – 357 с.
4. Марченко М.Н. Проблемы правопонимания в связи с исследованием источников права // Вестн. Моск. ун-та. – Сер. 11. – Право. – 2002. – № 3.– С. 3-12.
5. Мартышин О.В. Метафизические концепции права // Государство и право. – 2006. – № 2. – С. 64 - 71.
6. Манов Г.Н. Теория государства и права. – М.: Юристъ, 2005. – 629 с.
7. Сорокин В.В. Российская традиция правопонимания // История государства и права. – 2011. – № 11. – С. 6-13.
8. Туранин В.Ю. Типология ошибок использования юридической терминологии в российском законодательстве // Российская юстиция. – 2009. – № 8. – С. 12 - 17.
9. Тхакушинова Б.А. Проблемы современного правопонимания // История государства и права. – 2007. – № 15. – С.22-25.
10. Чиркин В.Е. К вопросу о точности конституционной терминологии // Журнал российского права. – 2011. – № 2. – С. 63-73.

¹ Залоило М.В. Правоприменительная конкретизация юридических норм // Журнал российского права. – 2012. – № 8. – С. 50.

² Чиркин В.Е. К вопросу о точности конституционной терминологии // Журнал российского права. – 2011. – № 2. – С. 63.

³ Чиркин В.Е. К вопросу о точности конституционной терминологии // Журнал российского права. – 2011. – № 2. – С. 64.

⁴ Чиркин В.Е. К вопросу о точности конституционной терминологии // Журнал российского права. – 2011. – № 2. – С. 64.

⁵ Чиркин В.Е. К вопросу о точности конституционной терминологии // Журнал российского права. – 2011. – № 2. – С. 65.

⁶ Туранин В.Ю. Типология ошибок использования юридической терминологии в российском законодательстве // Российская юстиция. – 2009. – № 8. – С. 12.

⁷ Туранин В.Ю. Типология ошибок использования юридической терминологии в российском законодательстве // Российская юстиция. – 2009. – № 8. – С. 13.

⁸ Туранин В.Ю. Типология ошибок использования юридической терминологии в российском законодательстве // Российская юстиция. – 2009. – № 8. – С. 16.

⁹ Сорокин В.В. Российская традиция правопонимания // История государства и права. – 2011. – № 11. – С. 6.

¹⁰ Марченко М.Н. Проблемы правопонимания в связи с исследованием источников права // Вестн. Моск. ун-та. – Сер. 11. – Право. – 2002. – № 3.– С. 3.

¹¹ Мартышин О.В. Метафизические концепции права // Государство и право. – 2006. –№ 2. – С. 64 - 71.

¹² Манов Г.Н. Теория государства и права. – М., 2005. – С. 29 - 35.

¹³ Тхакушинова Б.А. Проблемы современного правопонимания // История государства и права. – 2007. – № 15.

¹⁴ Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. – Харьков, 2002. – С. 277.

¹⁵ Гусейнов А.И.  Проблема ценностей в праве // Право и политика. – 2007. – № 7.