П. А. Вяземский и литературно-журнальный процесс пушкинской поры

Введение 

Первая треть XIX в. в России  определяется как “пушкинская эпоха” — и этот термин означает не только эпоху, проходившую под знаком Пушкина, но и эпоху, его сформировавшую.После подавления восстания декабристов на Сенатской площади в Петербурге, молодой царь Николай I и его министры усилили наблюдение за журналистикой и литературой. Любые проявления свободомыслия стали решительно подавляться. В это время центр русской прогрессивной журналистики явно переместился в Москву, подальше от царского двора и министерских чиновников. В Петербурге господствовала «Северная пчела» – газета Булгарина и Греча.

В Москве возникает ряд  интересных журналов: «Московский телеграф»  Н.А. Полевого (1825–1834), «Московский вестник» при участии поэта Д.В. Веневитинова (1828–1830), «Европеец» И.В. Киреевского (1832), «Телескоп» Н.И. Надеждина (1831–1836) и  др. Самым значительным из них был  «Московский телеграф» Полевого, а самым неудачным оказался «Европеец», который был закрыт правительством на втором номере.

Это было время серьезной  умственной работы русского общества, когда ощущалась необходимость  самой разнообразной информации. Причем образованные люди интересовались всеми или почти всеми науками, различными отраслями хозяйства, политикой, искусством и литературой.

Представленная работа посвящена  актуальным проблемам становления  русской публицистики как особого  вида творческой деятельности, реализующейся  как в пространстве литературы, так  и периодической печати, и места  в этом процессе П.А. Вяземского, выработки  им особой авторской стратегии в  сотрудничестве и, конечно, противостоянии с другими участниками литературно-журнального  процесса пушкинской эпохи. Творчество Вяземского продолжалось в течение  семидесяти лет, но общественное и историко-литературное значение имеет лишь то, что написано им в первую треть XIX века, когда он был связан с передовыми общественными кругами и прогрессивной русской литературой. В данной работе наибольшее внимание как раз и уделено этому периоду. Не только разносторонняя деятельность, многообразное участие в литературном процессе, но и сама личность Вяземского, «звезды разрозненной плеяды» (Е. А. Баратынский), вечного полемиста, и язвительного острослова, собеседника Пушкина, Жуковского, Баратынского, Д. Давыдова, — неотъемлемая часть культуры пушкинской эпохи. Вяземский не был знаменитым или гениальным писателем, но его произведения важны в том отношении, что они отразили целый период русской литературы и общественного движения.  
Объектом данного исследования является анализ литературно-журнального процесса пушкинской эпохи и роли в нём П. А. Вяземского. При этом предметом исследования будет рассмотрение вопросов, сформулированных в качестве зачач данного исследования.

Целью работы я вижу выделить основные черты, особенности литературно-журнального  процесса пушкинской эпохи.

1. Биография П. А. Вяземского

Вяземский Пётр Андреевич (1792 - 1878)  
Князь. Русский поэт, литературный критик, государственный деятель. Родился П.А. Вяземский 23 июля (по старому стилю - 12 июля) 1792, в Москве, в богатой и родовитой семье. Род князей Вяземских вел свое начало от потомков Мономаха. Отец - Андрей Иванович Вяземский - дипломат, знаменитый вельможа екатерининского времени. Во время одного из заграничных путешествий познакомился с ирландкой миссис Квин, урожденной О'Рейли, влюбился, увез от мужа в Россию, с огромным трудом добился для нее развода и в 1786 обвенчался с нею, сделав княгиней Екатериной Ивановной Вяземской. В 1795 А.И. Вяземский купил подмосковное имение Остафьево, в котором построил двухэтажный дом. Детство Петр Вяземский провел в интеллигентной и образованной среде, с малых лет стал встречаться с писателями и жить литературными интересами. Получил прекрасное домашнее образование. В 1805 был отдан в Петербургский Иезуитский пансион; потом недолго был в пансионе при Петербургском педагогическом институте. В 1806 вернулся в Москву и брал частные уроки у профессоров Московского университета. С 1807, оставшись сиротой, находился на попечении своего родственника, писателя и историка Н.М. Карамзина, женатого на старшей, сводной, сестре Петра Вяземского, дом которого был центром культурной жизни, где собирались историки, философы, писатели, в том числе и будущие декабристы.

Государственную службу начал в  конце 1807 юнкером Московской межевой  канцелярии, потом перешел в коллегию иностранных дел. В 1808 стал титулярным советником, а в 1811 - камер-юнкером. В 1811 19-летний Вяземский женился на княжне Вере Гагариной; супруги прожили  вместе 67 лет. В 1812, отправив в Вологду  жену и сына-первенца (вскоре умер), вступил в московское дворянское ополчение и состоял при Милорадовиче; под Бородином отличился, вынеся из огня раненого генерала; за Бородинское  сражение получил орден святого  Станислава 4-й степени. После сдачи  Москвы князь вышел в отставку и уехал к семье. Возвратившись  в Москву, занялся литературой, принимая активное участие в московском отделении "Арзамаса" (писал под именем "Асмодей"). Позднее провел около трех лет в варшавской Канцелярии Н.Н. Новосильцева; ездил к Александру I с составленным Новосильцевым проектом русской конституции, принимал участие в написании записки об освобождении крестьян (1820), поданой государю небольшим кружком либеральных деятелей (князь Меньшиков, граф Воронцов и др.), общался с вольнолюбиво настроенными кругами польского дворянства и будущими декабристами. За оппозиционные настроения молодой либерал попал под надзор полиции, а скоро и в немилость, и должен был оставить Варшаву.

В 1821 - 1829 жил под надзором полиции  в Москве и в родовом подмосковном имении Остафьево, занявшись литературным творчеством, сблизился с А.С. Пушкиным, декабристами. Разделяя воззрения декабристов, он не разделял их революционных методов и не стал участником восстания, надеясь воздействовать на правительство словом, убеждением. Писать стихи Вяземский начал еще в детстве, в 13 лет написав первые произведения по-французски. В печати дебютировал в 1808 в "Вестнике Европы" "Посланием к *** в деревню". Являлся одним из основателей литературного общества "Арзамас". В 20-е годы большее значение имел как литературный критик. Участие в литературной войне "Арзамаса" с "Беседой любителей русского слова" из-за комедии князя А.А. Шаховского "Липецкие воды" выдвинуло Вяземского в первые ряды молодой литературы. В 1825 - 1828 в качестве критика участвовал в "Московском Телеграфе" Н.А. Полевого, в 1830 стал сотрудником "Литературной газеты" Дельвига и Пушкина, а затем и пушкинского "Современника".

В 30-х годах Вяземский возвратился  к государственной службе, в которую  был допущен, ввиду его старой либеральной репутации, не без препятствий. В марте 1830 переехал в Петербург, в августе был определен членом общего присутствия Департамента внешней  торговли и командирован в Москву членом Комиссии по устройству выставки российских изделий. В 1830 - 1846 служил в  Петербурге в Министерстве финансов в качестве чиновника департамента внешней торговли, потом его вице-директора; в 1846 - 1853 - директор Государственного заемного банка. Служба в финистерстве финансов его мало удовлетворяла. С 1855 - тайный советник. С 1855 - товарищ (заместитель) министра народного просвещения (пост занимал около трех лет, заведуя делами печати); в 1856 - 1858 возглавлял Главное управление цензуры; с 1855 - сенатор; с 1866 - член Государственного совета. С 1839 - действительный член Российской академии, с 1841 - академик Петербургской АН. После французской революции 1848 взгляды Вяземского изменились. Причиной послужило падение дворянской революционности и выход на общественную арену разночинцев-демократов, с которыми он уже не мог найти общего языка. В 1858 Вяземский вышел в отставку и с тех пор жил больше за границей. Умер Вяземский 22 ноября (по старому стилю - 10 ноября) 1878, в Баден-Бадене. Похоронен в Петербурге в Некрополе мастеров искусств.

II. Творчество П. А. Вяземского

1.1.Вяземский – поэт

Важнейшее качество Вяземского-поэта  – острое и точное чувство современности. Вяземский чутко улавливал те жанровые, стилистические, содержательные изменения, которые намечались или  уже происходили в литературе. Другое его свойство – энциклопедизм. Вяземский был необычайно образованным человеком. Третья особенность Вяземского – рассудочность, склонность к теоретизированию. Он был крупным теоретиком русского романтизма. Но рассудительность в  поэзии придавала сочинениям Вяземского некоторую сухость и приглушала эмоциональные романтические порывы.

Поэтическая культура, взрастившая  Вяземского, была однородна с поэтической  культурой Пушкина. Вяземский ощущал себя наследником XVIII в., поклонником Вольтера и других французских философов. Он впитал с детства любовь к просвещению, к разуму, либеральные взгляды, тяготение к полезной государственной и гражданской деятельности, к традиционным поэтическим формам – свободолюбивой оде, меланхолической элегии, дружескому посланию, притчам, басням. 

Впервые Вяземский выступил в печати в 1808 году в журнале «Вестник Европы»  со стихами «Послание к Жуковскому в деревню» и «Эпиграммой (на стихи  к солнцу)». В ранний период (1808 – 1816) творчество Вяземского развивается  в традициях лёгкой поэзии XVIII века. В литературу он вступил как беспечный  эпикуреец, для которого поэтическое  творчество было не общественным делом  или профессией, а любимым занятием, заполняющим досуг обеспеченного, независимого культурного человека. Вяземский иронически смотрел на жизнь современного ему общества, оставаясь в стороне от его  интересов, делясь только с друзьями своими наблюдениями и мыслями. Характерными жанрами его в то время были эпиграммы, сатирические песенки, весёлые  куплеты с припевами, дружеские  послания, альбомные стихи. Наибольшей сатирической остротой отличаются эпиграммы, и сатиры на литературных врагов. В  них Вяземский покидает позицию  стороннего наблюдателя и выступает  активным борцом за карамзинское направление против литературных староверов «Беседы любителей русского слова». Таковы эпиграммы на Шаховского, П. И. Кутузова. Петр Вяземский был одним из деятельных членов «Арзамаса».

В сатирических стихотворениях, песенках и посланиях Вяземского – «Сравнение Петербурга с Москвой» (1810), «Спасителя рождекньем»(1814-1817), «Когда? Когда?» (1815), «Кто вождь у нас невеждам и педантам?» (1815) и других – осмеиваются социальные злоупотребления и несправедливость: Осел в суде, дурак везде… В чахотке честь. А с брюхом лесть – как на Неве, Так и в Москве».

«Язвительный поэт, остряк замысловатый, и блеском колких слов и шутками  богатый…» - писал о Вяземском  этой поры Пушкин. Крах надежд на либеральные  преобразования Александра I вызвал в  стихах Вяземского ноты гневного протеста, который с наибольшей силой выразился в его стихотворениях «Сибирякову» (1819) и Негодование» (1820). Эти стихотворения, наряду с вольнолюбивыми стихами Пушкина, Рылеева широко распространялись декабристами в рукописных списках. До 1830 года Вяземский находился под опалой, за ним был установлен секретный полицейский надзор.

Кроме политических стихотворений, Вяземский  писал в это время элегии, из которых особой известностью пользовались «Первый снег» и «Уныние». «Первый  снег» отличается конкретностью  изображения природы как предмета переживания, с которым связаны  элегические раздумья автора. Оригинальность Вяземсккого В этот наиболее яркий период его творчества (1817 – 1830) выразилась в обращении к традициям русских поэтов XVIII века - к высокой гражданской лирике Державина, Радищева. «Негодование» написано  в стиле сатирической оды, в элегический строй «Уныния» включаются интонации  оды («О слава! Ты надежд моих отвергла клятву, Когда я уповал пожать бессмертья жатву, И яркою браздой прорезать мглу веков!»).

Вяземский в своих стихах стремился  не к эмоциональному воздействию  на читателя, а к логическому убеждению  его поэтически метким и ясным  выражением мысли. Содержанием его  поэтической мысли было не философское  раздумье об общих вопросах бытия, а  повседневная действительность с характерными для неё фактами быта и общественно-политической и культурной жизни.

Со второй половины 20-х годов  Вяземский вновь возвращается к  куплетным стихам, которыми написана им в 1828 году одна из наиболее острых его  сатир на самодержавно-крепостническую  Россию – «Русский бог». В это  же время появляется у него новый  жанр газетного фельетона  - «Коляска», «Зимние карикатуры», которые отличаются политической злободневностью, непринуждённостью поэтической речи и конкретностью изображения.

 
1.2 Вяземский – литературный критик и публицист

Вяземский и «Московский  телеграф»

В 1825-1827 годах «Московский  телеграф» был органом дворянской и примыкавшей к ней, нарождавшейся  разночинной оппозиции, причем в  первую очередь журнал выражал чаяния и стремления дворянского вольномыслия; идейным руководителем журнала  в эти годы был Вяземский.

Широкие литературные связи  позволили Вяземскому привлечь к  сотрудничеству в « Московском телеграфе» многих писателей. В 1825 году он писал А. тИ. Тургеневу: «Выпросить непременно от Жуковского стихи или что-нибудь в прозе для «Телеграфа», также от Козлова-слепца, от Баратынского, Дельвига.- Прислать есть ли осталось в бумагах Н. И. Тургенева, которое можно было бы напечатать, спросить что-нибудь у Дашкова из его гекзаметров иль записок. Все это для «Телеграфа»».¹(стр 129)

Благодаря усилиям Вяземского в «Московском телеграфе» печатали свои стихи, статьи, корреспонденции  Пушкин, Жуковский, Баратынский, Козлов, Языков, А. И. Тургенев, А. А. Муханов, П. А. Муханов, П. А. Габбе, П. Д. Киселёв, З. А. Волконская, Я. Н. Толстой и другие.

Большая часть статей Вяземского была напечатана в «Московском телеграфе» под различными псевдонимами.

Литературная позиция  Вяземского в первый год издания  «Московского телеграфа» полностью  отражала его общественные взгляды – в 1825г., как и в предыдущие годы, Вяземский горячо сочувствовал дворянской оппозиции. Тем не менее он отказался от непосредственного участия в Северном обществе декабристов. Он был противником революционных мер.

Личная дружба связывала  Вяземского со многими декабристами. Помимо Рылеева, Бестужева и Кюхельбеккера, он был в приязненных отношениях с лицейским товарищем Пушкина И. И. Пущиным. – их дружба сохранилась на долгие годы. Вяземский был близок с А. И. Одоевским. В последекабрьские годы сохранил дружеские отношения с находившимися под надзором полиции М. Ф. Орловым и полуопальным А. И. Тургеневым. Все эти факты свидетельствовали о нравственном облике Вяземского, готового, как и Пушкин, всегда прийти на помощь жертвам восстания на Сенатской площади.

В те годы Вяземский рассматривал декабристское движение как протест  нации против пагубной антинародной политики самодержавия.

По мере цензурных возможностей он пытался и публично выступать  с защитой своводомыслия. Печатал в «Московском телеграфе» лежавшую под спудом с конца1810-х годов свою обличительную статью «О злоупотреблении слов», в которой смело заступился за священное слово «вольнодумец»: «Жаль, что злоупотребление придало порочный смысл слову : вольнодумец. По-настоящему вольнодумец тот, кто пользуется свободою мыслить. Конечно, многие бескорыстные люди великодушно отказываются от права пользоваться сею свободою и, как мудрец, который только и знал, что он ничего не знает, они только и думают, что лучше не думать».²  (стр 146) В те годы «вольнодумец» было синонимом слова «декабрист», и защита Вяземским вольнодумства являлась по сути дела оправданием свободолюбивого духа декабризма.

Литературно-критическая  деятельность Вяземского в «Московском  телеграфе» в 1826-1827 гг. была подчинена  одной основной задаче – продолжить лучшие традиции передовой русской  журналистики, понесшей столь тяжёлый  урон во время декабрьской катастрофы, сохранить независимый, оппозиционный  характер журнала.

Изучение критических  статей Вяземского 1826 – 1827 гг. позволяет  прийти к выводу, что он самоотверженно отстаивал вольнолюбивые идеалы. Рассмотрение его деятельности этих лет начнём с боевой, программной статьи – «Письмо из Парижа». В этой статье Вяземский обращал внимание читателей на гражданское назначение поэзии. Он поднял на щит греческих трагиков, а также Тиртея, Ювенала, Державина, Жуковского как автора: «Певца во стане русских воинов», Байрона. Выдвигая на первый план образцы политической поэзии, Вяземский в условиях реакции, наступившей после поражения восстания на Сенатской площади, призывал писателей идти по пути просвещения и защиты свободолюбивых идеалов.

Разделяя мысль о гражданственности  литературы, Вяземский придавал большое  значение роли писателя в обществе и негодовал, что в России звание литератора не стало ещё почётным званием.

В эти годы не утихала  борьба между романтиками и классиками; эти литературные баталии отразились в полемике «московского телеграфа» с другими журналами. Вникая в споры о романтизме и классицизме, Вяземский пытался предугадать дальнейший путь развития литературы; в статье о сонетах Адама Мицкевича мы читаем: «Вот, может быть, одна из характеристических примет романтизма: освобождаясь от несколько условных правил , он покоряется потребностям. В нём должно быть однообразие, но это однообразие природы, которое завсегда ново и заманчиво. Классицизм (разумеется классицизм нынешний, то есть прививной, ибо в свое время он также был выражением века) разнообразнее в своих наружных явлениях, как играх искусственных огней разноцветнее сияния солнца, как ложь может быть разнообразнее истины».³ (стр. 149).

В середине 1820-х годов  определение нового искусства как  искусства романтического уже не удовлетворяло Вяземского. Термин «реализм»  не был введен Вяземским, однако старый термин «романтизм» уже ощущался им как условный, не отражающей существа нового искусства.

Передовая эстетическая позиция  Вяземского критика соответствовала  прогрессивному характеру его общественных взглядов. Осуществляя вместе с Н. А. Полевым идейное руководство  «Московским телеграфом», Вяземский  неуклонно пропагандировал на его  страницах творчество Пушкина, Мицкевича  и Байрона – властителей дум  своего поколения. В 1827 году в «Московском телеграфе» появилась статья Вяземского о сонетах Мицкевича; в приложении о статье он поместил свой прозаический перевод сонетов польского поэта. Искренний поклонник поэзии Мицкевича, Вяземский утверждал, что «Мицкевич принадлежит к малому числу избранных, коим предоставлено счастливое право быть представителями литературной славы своих народов».⁴ (стр. 152). Статья Вяземского в которой он назвал Мицкевича «первоклассным поэтом Польши», во многом способствовала быстрому признанию его поэзии в России.

Ещё деятельнее, нежели поэзию Мицкевича, пропагандировал Вяземский в «Московском телеграфе» творчество Пушкина. В 1827 году он напечатал статью, посвящённую «Цыганам» Пушкина. Главное внимание в ней уделено композиции поэмы. Защитив композицию поэмы от возможных нападок ревнителей классицизма, Вяземский разобрал далее отдельные сцены «Цыган»; в своем общем выводе он утверждл, что «в исполнении везде виден Пушкин, и Пушкин на походе… Пушкин совершил многое; но совершить может еще более. Он это должен чувствовать, и мы в этом убеждены за него. Он, конечно, далеко за собою оставил берег и сверстников своих; но все еще предстоят ему новые испытания сил своих; он может еще плыть далее вглубь и полноводие».⁵ (стр.154)

Без приувеличения можно сказать, что высшим достижением критической мысли 1820-х годов в оценке творчества Пушкина наряду со статьями И. В. Киреевского и Д. В. Венедиктова были статьи Вяземского о «Кавказском пленнике», «Бахчисарайском фонтане» и «Цыганах».

По просьбе Вяземского Пушкин печатал на страницах «Московского телеграфа» свои произведения: стихотворения  «Телега жизни», «Если жизнь тебя обманет», «Люблю ваш сумрак неизвестный», «Старый муж, грозный муж», эпиграммы  «К приятелям», , статьи «О г-же Сталь и о г. А. М-ве», « О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова». Привлечение Пушкина к сотрудничеству и пропаганда его творчества в журнале – существенная страница деятельности Вяземского в «Московском телеграфе».

Вяземский неустанно пропагандировал  на страницах «Московского телеграфа» поэзию Байрона и всячески старался связать имя великого английского  поэта с именем Пушкина. Мысли  Байрона были созвучны раздумьям  Вяземского: их пессимизм прямо соотносился  с мрачными размышлениями Вяземского, не видевшего в России сильной  оппозиции, которая могла бы заставить  самодержавие считаться со своими требованиями. Прославление Байрона на страницах  «Московского телеграфа» было оценено  правительством как проявление крамольного  духа вольнолюбия.

Кстати, в журнале Вяземский выступал не только как критик, но и как публицист. Знаменательна рецензия Вяземского на книгу французского писателя Жака Арсена Ансло «Six mois en Russie» («Шесть месяцев в России»), вышедшую в 1827 году в Париже двумя изданиями. Цель его рецензии была такова – ему было необходимо показать основные идеологические процессы того времени, вскрыть размежевание общественных сил, противопоставить лжепатриотизму булгаринского толка истинный патриотизм декабристов и всех передовых людей России. «многие признают за патриотизм, - писал Вяземский, - безусловно похвалу всему, что свое. Тюрго называл его лакейским патриотизмом. У нас его можно было бы назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к Отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве: в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, которого бы он народа ни был, не хотел бы выдрать несколько страниц из Истории отечественной и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна».¹(стр 156) Мысль автора – явная дань цензурным условиям.

Критические и публицистические выступления Вяземского наряду со статьями Н. А. Полевого и других сотрудников  журнала углубляли и расширяли  оппозиционный характер «Московского телеграфа», что было крайне важно  в условиях последекабрьской реакции: ведь с 1826 года перестали выходить «Полярная звезда» и «Соревнователь просвещения и благотворения», а журналы, возглавляемые Булгариным и Гречем, начали подобострастно славословить правительство. На этом фоне особенно видна прогрессивная роль «Московского телеграфа», ставшего прибежищем русского вольнодумства.

Оппозиционное направление  «Московского телеграфа» вызывало резкое недовольство властей. Правительство  с неприязнью и тревогой следило  за журналом Н. А. Полевого. Среди бумаг Остафьевского архива хранится конфиденциальное письмо к Вяземскому по поводу «Московского телеграфа». В этом письме, одобренном Николаем I, Вяземский обвинялся в оппозиционном направлении журнала. Конфиденциально ему было послано назидательно-увещевательное письмо Д. Н. Блудова, написанное по указанию Бенкендорфа и одобренное Николаем I, с обвинениями в антиправительственном направлении журнала.

В то же время у Вяземского возникают разногласия с издателем "Московского телеграфа" Н. А. Полевым, начавшим поход против "Истории  Государства Российского" Карамзина. Идейные расхождения с Н. А. Полевым, письмо Блудова, усиление цензурных придирок, -- все эти обстоятельства побудили Вяземского в конце 1827 года отойти от журнальной деятельности. Лишь в 1830 году, с началом выхода в свет "Литературной газеты" Дельвига, Вяземский возвращается к работе публициста и критика.

Вяземский и «Литературная  газета»

Вокруг нового дворянского  органа сплачиваются передовые дворянские писатели. Именно в это время на рубеже 1820-х и 1830-х годов, выступают как единая общественная сила те писатели, которых историки литературы обычно называют писателями пушкинского круга.

Статьи Вяземского появились  в первых же номерах «Литературной  га зеты». В конце января 1830 г. Пушкин, исполнявший в это время обязанности редактора газеты (Дельвиг был в Москве), писал Вяземскому: «Очень благодарю тебя за твою прозу – подавай ее поболее».¹ (стр. 187)

Переехав в марте 1830 г. В Петербург, Вяземский с увлечением работал в «Литературной газете». 25 апреля он просил А. И. Тургенева присылать  заграничные корреспонденции: «Пиши литературные письма для «Газеты» нашей и присылай ко мне; пиши, хотя не письма, а так, кидай на бумагу свои литературные впечатления и пересылай ко мне, а мы здесь это сошьем. Надобно же оживлять «Газету», чтобы морить «Пчелу-пиявку», чтобы поддержать хотя один честный журнал в России.

Пушкин и Вяземский  старались поддержать «Литературную  газету», печатая на её страницах  свои критические статьи и стихотворения.

В статьях Вяземского, опубликованных на страницах «Литературной газеты»  рассматривались вопросы развития литературы и её социальной значимости: «История литературы народа,- писал Вяземский, - должна быть вместе историею и его общежития. Только в соединении с нею может она иметь для нас нравственное достоинство и поучительную занимательность. Если на литературе, рассматриваемой вами, не отражаются движения, страсти, мнения, самые предрассудки современного общества, если общество, предстоящее наблюдеию вашему, чуждо владычеству и влиянию литературы, то можно заключить безошибочно, что в эпохе, изучаемой вами, нет литературы истинной, живой, которая не без причины названа выражением общества».¹ (стр188)

Вяземский ставил вопрос о  литературе в широком смысле слова, включающей в себя научную прозу  и публицистику. Насколько было допустимо в подцензурной печати, критик давал понять читателю, что неблагоприятные общественные условия сковывают развитие многих литературных жанров.

В публицистическом плане  заслуживает внимания и высказывание Вяземского о путях развития отечественной  образованности. Соотношение национального и европейского начала в формировании русской культуры является одним из коренных вопросов истории общественной мысли. Вяземский отвергал равным образом и национальную исключительность, и подражательный европеизм: "...чтоб быть Европейцем, должно начать быть Русским", - писал он.¹(стр.189). Лишь в органическом синтезе национального и европейского видел критик необходимый залог для всестороннего развития отечественной культуры. В исторической перспективе решение, предложенное Вяземским, полемизировало как с триединой формулой Уварова ("самодержавие, православие и народность"), так и с подходом к этой проблеме будущих славянофилов и западников. Мысли о необходимости сочетания русского и европейских начал для успешного развития культуры, об отставании отечественной литературы от потребностей общества, включение в понятие словесности публицистических, философских и исторических жанров -  все эти положения придавали первостепенное значение статьям Вяземского в "Литературной газете".

Общие положения, высказанные  Вяземским в отрывках из монографии о Фонвизине, органически сочетались в пропаганде сатирического жанра. Вяземский понимал, что сатира не могла быть «повивальной бабкой»  русской литературы, и тем не менее брошенная им мысль как бы подсказывала читателю, какого важнейшего элемента недоставало отечественной словесности. Выступая за традиции истинной сатиры, сотрудники «Литературной газеты» последовательно разоблачали фальшивый характер «сатирических» писаний Ф. Булгарина.