Телесный канон XIX века

Оглавление

 

I. Введение

За  время существования  человечества минуло много исторических эпох. Бурные ветры  перемен сметали  песочные замки старинных  устоев и повесть  жизни начинала новый  виток спирали. Каждое время формировало свой идеал мужчины, которого прославляли в веках современники. Так каким же является идеал мужчины в наши дни?

Что означает само слово  «идеал»? Идеал –  совершенство, образец, наивысшая степень  стремлений; трудновыполнимая концепция, противопоставляемая действительности как положение требуемое, но недостижимое; высшая цель деятельности, поступков (идеал моральный).1

Социологи, выяснили, что есть большая разница  между идеалом, насаждаемым  глянцевыми журналами, и представлениями  реальных женщин об идеальном мужчине. "Глянец" делает ставку на успешную карьеру и высокий социальный статус. Женщины больше всего ценят "кормильцев".

Все-таки мы любим мужчин не только за способность  прокормить семью  или баловать нас  высокой кухней. Все-таки душа и все прочее тоже что-то значат.2

ВЦИОМ-А  под руководством Левады задал мужчинам и женщинам один и  тот же вопрос - что  они больше всего  ценят в мужчинах. Социологи предложили несколько ответов, сознательно исключив из них все "материальное". Ответы были сформулированы так, что респондент, выбирая тот или иной вариант, мог иметь в виду обычные отношения, а мог - романтические.

Выяснилось, что среднестатистические россиянин и россиянка  ценят в мужчинах одно и то же. На первое место все они  ставят ум, на второе - порядочность, потом хозяйственность. Внешняя привлекательность заняла только 9-е место, а сексапильность и вовсе 12-е. Что удивительно, эту сексапильность отметили три процента мужчин и лишь один процент женщин.

На  самом деле картина  очень меняется в  зависимости от возраста респондента. Барышни, которым от 18 до 24, на первое место поставили как раз сексапильность, на второе - внешность, на третье - темперамент, а ум, порядочность и хозяйственность у них в конце списка. Потом внешность отходит на второй план. Женщины постарше больше ценят порядочность, ум и верность. Мужчины тоже.3

Не  исключено, что это  тоже миф - все-таки нелегко  бывшему советскому человеку вот прямо  так и сказать социологу, что, дескать, мужчина должен быть сексапилен. А вот маленький анонимный опрос 'Известий'4 свидетельствует: буквально до пенсии женщинам ужасно нравятся всяческие Бандерасы. А если еще и умный...

 

Как на Западе, так и  в России у каждого  человека свое собственное  представление об идеале мужчины. У  многих оно может  меняться, когда они в очередной раз перелистывают современные журналы, где на каждой странице улыбается, показывая нам свои белоснежные зубы, стильно-одетый, мускулистый и загорелый красавец – мужчина. Чем же он не идеал? Но для многих женщин идеал свой собственный. Одни посмотрят на такого идеала с умилением, другие с отвращением. Одни скажут, что важнее внутренние качества, другие, что если мужчина симпатичный, то его душевные качества можно «отредактировать». 

Светский  человек VIII вв.  был обязан владеть набором определенных навыков. Он должен был уметь непринужденно обращаться с мелочами: тростью, шляпой, табакеркой, чашкой кофе, изящно носить собственный костюм. Типичное описание аристократических талантов можно найти у Бальзака, рисующего портрет денди Анри де Марсе.

В IX в. Идеальный мужчина должен был держаться строго, должно было ощущаться свободное владение всем телом, которое в каждом изгибе подчиняется его воле.

В каждом веке, в каждой эпохе  в любой стране были свои идеалы мужчин, и свои представления о них.

Данная  работа рассматривает мнение людей и «мнение» глянцевых журналов в различные эпохи, и в различных странах. Начиная с VIII вв. вплоть до наших дней мнение об идеалах мужчин меняется и совершенствуется. Задачей данной работы является изучение идеала мужчин по различным статьям в глянцевых журналах и по данным социологических опросов в различных Западных и российских городах в разные эпохи; сопоставления, путем изучения статей в журналах, идеалов мужчин в России и на Западе; изучения характеров мужчин, которые должны присутствовать в каждом идеале; исследование внутренних душевных достоинств мужчин. Целью является выяснения идеала мужчины: так каким же должен быть идеальный мужчина на Западе и в России?

II. Различие мнений об «идеалах» в глянцевых журналах и в повседневной жизни женщин.

Социолог Жанна Чернова (Европейский университет в Санкт-Петербурге), исследовав мужские журналы на предмет поиска идеала, создала обобщенный портрет идеального "глянцевого" мужчины. Это успешный карьерист с высоким социально-профессиональным статусом, "упакованный" во все дорогое и модное.

Профессия у него какая-нибудь "истинно  мужская": учитель математики, участковый доктор или даже бухгалтер вряд ли попадет в список. Если товарищ  не имеет высокой должности, то, значит, он скромно делает свое обычное мужское дело. В доме он хозяин, сексуальные возможности его безграничны. Женщины для него - объекты желания и наслаждения, в большинстве легко достижимые. Такие понятия, как доброта, честность или, скажем, терпимость, в список его добродетелей не входят. Даже "настоящая мужская красота" - не главное.

Главное - успех. Заметим, что глянцевые журналы обычно пишут то, чего ждет читатель. То есть это некий отклик на народные чаяния. А чаяния эти вот какие. Социолог Елена Мещеркина опросила российских предпринимателей и пришла к выводу, что для них самое дорогое - именно профессиональный успех, высокий социальный статус, признание, исполнение роли кормильца. То ли очень внимательно читают, то ли "глянец" очень чутко улавливает тенденции.

"Мастер" или "бизнесмен"?

Обложившись журналами, социолог Чернова выделила четыре основные модели "идеального" мужского поведения: 'технократ', 'мастер', 'компьютерщик' и 'бизнесмен'. У каждого из них свой стиль и своя линия, которой хоть умри, но соответствуй.

"Технократ"

К "технократам" относятся  управленцы-чиновники, представители  большого бизнеса, высшие офицеры. "Технократам" обычно от 45 до 50, и они, что называется, выслужились из нижних чинов - прошли по карьерной лестнице от и до. Какой-нибудь мужественный генерал, глава государственного концерна, директор института. В интервью непременно возникнет "дело всей жизни", которому товарищ подчинил прочие свои интересы, служба на благо Отечества. Очень уместна крепкая традиционная семья, где "технократ" - царь и бог.

"Мастер"

"Мастера" - это все  гуманитарии, ученые, люди искусства.  Уникальные и незаменимые личности, гении-одиночки. "Мастерам" от 30, и  карьера в отличие от последовательных "технократов" совсем другая, артистическая, со взлетами и падениями. В отличие от "технократов", которые целиком люди системы, "мастера" - вольные птицы. Облик у "мастера" обычно нестандартный - издалека должно быть видно, что человек не у станка стоит, а создает произведения.

"Компьютерщик"

Высокие технологии, и этим все сказано. Творец виртуальных миров, почти художник, практически "мастер", широко признанный в узкой профессиональной группе.

"Бизнесмен"

В советское время был  инженером на 150 рублях, сейчас руководит  чем-нибудь промышленным. Всем своим  видом показывает, как он солиден. Говорит все больше о "своем деле". Семья тоже демонстрирует солидность и респектабельность отца и мужа. Атрибуты - одежда и аксессуары знаменитых западных марок; дорогая недвижимость. Дополнительно - "правильный" досуг. Пиво с друзьями, баня или рыбалка - это не комильфо. Гольф, теннис, горные лыжи; путешествия, охота, коллекционирование чего-нибудь "элитного" - то, что надо.

Нужно отметить, что глянцевые  журналы очень любят намекнуть на богатый внутренний мир своего персонажа, не очень, впрочем, туда углубляясь. Подробнее - о его часах, костюмах и машинах.

Но у женщин в отличие  от издателей "глянца" представления  об идеальном мужчине несколько  иные.

Социолог Ирина Тартаковская (Институт сравнительных исследований трудовых отношений) говорит, что сегодняшний идеал российских женщин - мужчина-кормилец. О нем мечтают во всех слоях общества. Прочие параметры могут меняться в зависимости от того, к какой страте принадлежит мечтательница, а представление о кормильце объединяет всех женщин - от воспитанной на "глянце" московской студентки до пожилой укладчицы шпал где-нибудь за Уралом. Каким способом будут добыты деньги - не столь важно.5

Откуда вообще берется  идеал маскулинности, то есть представление  о том, каким должен быть "настоящий мужчина"? Государство, понятное дело, при помощи идеологии лепит из мальчиков то, что ему нужно. Нужны солдаты, готовые выполнять приказы без особой рефлексии, - и появятся фильмы, в которых мужчины делают не что им хочется и не о чем жена просит, а что Родина прикажет. Сегодня идеал летчика, моряка, представителя каких-нибудь еще героических мужских профессий, которому по должности положено думать о Родине больше, чем о семье, остался в советском прошлом. Может, потому, что государство в этом смысле пустило все на самотек.

Правда, в последнее  время, как отмечает г-жа Тартаковская, на экране появились образы смелых оперов и героических спецназовцев. "Конечно, их заказывает не государство, - говорит она, - но все-таки оно каким-то образом на это влияет". Есть еще старые, проверенные столетиями стереотипы - передаваемые от отца к сыну и от матери к дочери представления о том, каким должен быть "настоящий мужчина". В нашей стране они, говорит г-жа Тартаковская, такие же, как и во всем мире, - патриархатные (это когда муж - глава семьи, у него власть, на нем и ответственность).

Наконец, есть СМИ, которые  формируют у граждан жизненные  цели посредством фильмов или  рекламы.

- Телезрительницы приняли  идеал женщины, известный им  по западным фильмам: домохозяйка, но не та, которая весь день стирает-готовит, а богатая, которая занимается преимущественно собой, - говорит Ирина Тартаковская.

Ясное дело, что Голливуд велит своим доверчивым поклонницам  обзавестись мужем, который обеспечит  соответствующие условия. Именно этого от мужчин требуют их подруги. Потребительское отношение? Да, говорит Ирина Тартаковская, пожалуй. Но только на уровне мифотворчества. На самом деле все не так плохо.

- Если послушать наших  женщин, то они рисуют совершенно  патриархатную картину, а на деле все иначе. Они очень самостоятельны и большую часть семейных решений принимают сами. Непонятно, почему российским женщинам не пришлась по вкусу другая картина из американской жизни: преуспевающая профессионалка, всего добившаяся сама. Казалось бы, именно это нам должно быть ближе.

- Наша специфика в  том, - напоминает Ирина Тартаковская, - что у нас большинство женщин  работают, причем работа занимает  в их жизни важное место,  и они от нее не откажутся.  То есть им не надо, как западным  женщинам в 50-е годы, требовать, чтобы им дали возможность работать.6

III. Элегантность и подвижность или с чего все началось

 

В любую эпоху немаловажное значение для элегантности имел тип  одежды, определявший допустимую меру телесной подвижности. Исторически  каждый костюм подразумевал определенную серию жестов, ограничивал одни движения и санкционировал другие. Так, дамские кринолины XVIII века не позволяли опускать руки, и подобное ограничение свободы движений принималось как норма. Только к концу XIX века появилось первое “реформированное” платье, в котором можно было кататься на велосипеде, но даже в двадцатые годы XX столетия Коко Шанель приходилось спорить с мужчинами-кутюрье, на полном серьезе недоумевавшими, зачем делать свободные проймы, неужели женщине надо поднимать руки?

Мера телесной свободы зависела и от тесноты костюма, и от эластичности тканей: например, в английском костюме  первых десятилетий XVII века отказываются от старых каркасных форм и начинают использовать новые эластичные материалы, что приводит к совершенно новой манере держаться.

Дворянин теперь в общении с  окружающими не только не стоял “столбом”, но, слегка наклонившись и немного  выдвинув вперед правую ногу, “держал  корпус” едва уловимым легким движением, которое позволяло, не задерживая разговор, лишь перекинуться несколькими словами с кем-либо из окружающих. Этот новый облик английского аристократа, простой и непринужденный, возник потому, что… промышленность здесь была уже настолько совершенна, что появилось много тканей, обладающих большой степенью эластичности.7

В этом дотошном описании, принадлежащем  перу М. Н. Мерцаловой, схвачен тонкий алгоритм: мужская элегантность начинает ассоциироваться с телесной подвижностью.

В ряду светских умений танцы стояли на первом месте, оптимально сочетая  в себе как физические упражнения, так и развитие музыкальных способностей и чувства ритма. Мальчики и девочки в обязательном порядке учились танцевать, а это на всю жизнь приучало прямо держаться и грациозно двигаться. Как справедливо замечает

 Р.М. Кирсанова, позы людей на старых портретах часто восходят к танцевальным навыкам: умение держать спину, прямая посадка головы, разведенные в стороны локти, балетная “выворотность” ног — все это предписывалось учебниками танцев. Именно по таким тонким признакам узнавался человек благородного происхождения. Отсюда и неуловимое сходство портретов знатных людей одной эпохи. “Изящество поз в повседневной жизни становилось своеобразным знаком сословной принадлежности, более точным признаком “подлинности”, нежели костюм или прическа”, — пишет Р. М. Кирсанова.8  Неслучайно в российской живописи “сцепленные пальцы рук или сутулые плечи можно встретить только у художников второй половины XIX столетия, когда моделью живописцу стали служить люди, не имевшие должной школы. В учебниках танцев подробно описывалось даже выражение лица, приличествующее благородному человеку: чуть приподнятый подбородок, прямой взгляд, означающий “приятную веселость”, полуулыбка, при которой зубы остаются закрытыми.

В XIX веке были очень популярны соревнования по ходьбе, бегу и верховой езде. Чаще всего они проводились на спор, под немалые денежные залоги. В  сентябре 1807 года один офицер выиграл  на пари 1000 гиней, проскакав верхом от Ипсуича до Лондона за 4 часа 50 минут расстояние в 70 миль. Спорт, как и карточные игры, был азартным развлечением и нередко способствовал обогащению.

Знаменитым спортсменом  эпохи Регентства в Англии был  Джон Джексон, владелец гимнастического зала на Олд-Бонд-стрит. Сам лорд Байрон брал у него уроки бокса. “Джентльмен Джон”, как его все называли, был атлетом-универсалом: он бегал на короткие дистанции, занимался прыжками и борьбой. Он передвигался по Лондону  со скоростью пяти с половиной миль в час. Во время его показательных выступлений наибольшим успехом пользовался следующий номер: Джон подвешивал груз в 84 фунта (около 37 килограммов) к мизинцу и писал свое имя. Тело Джона Джексона вызывало всеобщее восхищение. Современники называли его “the finest formed man in Europe”9 — “мужчиной с самым лучшим телосложением в Европе”. В нем было 183 см роста и 89 килограммов веса, у него был “благородный разворот плечей, тонкая талия, сильные икры, округлые колени и маленькие, изящные кисти рук”10

Сознавая свою красоту, Джексон одевался подчеркнуто театрально, предпочитая нарочито броские цвета. Носил ярко-красный сюртук, отделанный золотой вышивкой, рубашку с кружевными оборками, голубую атласную жилетку, шляпу с широкой черной лентой, короткие штаны до колен из буйволовой кожи, полосатые белые шелковые чулки и туфли-лодочки со стразами на пряжках. Костюм этот сразу обращал на себя внимание не только своей декоративной пестротой, но и подчеркнутым архаизмом: утрированный стиль XVIII столетия, очевидно, был призван подчеркнуть уникальность личности известного спортсмена. Он не хотел сливаться с толпой и подавал себя как человека прошлого, великана Гулливера среди лилипутов. По свидетельствам современников, когда он шел по улице, мужчины смотрели на него с завистью, а женщины — с восхищением.

IV. Телесный канон XIX века

Английский эссеист  и критик Уильям Хэзлитт в очерке “О внешнем виде джентльмена” (1821) дает весьма любопытное, можно сказать, культурно-антропологическое описание внешних физических признаков джентльмена:

Привычное самообладание  определяет наружность джентльмена. Он должен полностью управлять не только выражением лица, но и своими телодвижениями. Пускай будет ясно, что он выглядит и поступает так, как хочет, без  всякого стеснения, смущения или неловкости. Он, собственно говоря, сам себе господин... и распоряжается собой по своему усмотрению и удовольствию...11 

Описанный Хэзлиттом канон  — идеал XIX столетия. Тело джентльмена  — послушный инструмент, которым  он владеет как профессионал — непринужденно и с приятностью. Джентльмен свободен и всегда отличается особой элегантностью, за которой скрывается воспитанность, то есть сознательно выстроенная структура личности, и — как следствие — самоуважение.

Общее впечатление от внешности  джентльмена естественно связано с манерами, костюмом и умением преподнести себя. Поэтому практически невозможно говорить о красоте и владении телом в отрыве от историко-культурного контекста. Требуется максимум зеркал и линз, чтобы разглядеть “мужчину мечты”.

V. История мужской красоты в XX веке

 

1900—1910. В начале века  признанный законодатель мод  — Эдуард VII, старший сын королевы  Виктории. Обладая прекрасным вкусом, он умел одеваться всегда уместно  и к случаю, будь то прогулка  на яхте или поездка на автомобиле, придворный бал или охота. Именно Эдуард VII однажды после обеда расстегнул нижнюю пуговицу жилета, и вслед за ним так стали делать все модники. А в другой раз во время дождя он завернул края штанин, после чего мир узнал о новинке — брючных манжетах. “Бесстрашный аристократ”, как писали о нем в журнале “Автокар”, приобрел для монархических выездов автомобиль “Даймлер”, хотя сам не водил машину. Этой марке королевская семья оставалась верна до 1960 года. Он первым из британских монархов стал совершать регулярные поездки на континент, за что получил прозвище “Дядюшки Европы”. Его супруга, королева Александра, датчанка по происхождению в свою очередь считалась образцом для подражания среди дам.

Чтобы соответствовать стандартам красоты, мужчины начинают активно  следить за собой. Модные мужские  журналы в изобилии печатают рекламу бриолина, косметических кремов, мазей против облысения, лосьонов после бритья, наусников. Иные из предлагаемых средств просто внушают ужас: компания некоего мистера Трилети предлагала изменить форму носа с помощью особых зажимов, которые закреплялись шурупами и должны были корректировать несчастный нос до нужных размеров.

Самые популярные мужские типажи в  массовом сознании — шоферы (что  отражает престиж недавно появившихся  автомобилей) и силачи-циркачи. Средний  буржуа носит усы и шляпу-котелок, сюртук и длинное пальто. На фоне такой конформистской респектабельности весьма выигрывает более элитарный тип: богемный эстет в бархатном пиджаке, любитель запретных наслаждений и тонкий ценитель искусства: Блок и Бальмонт в России; Обри Бердслей в Англии.  

1910—1920. В десятые годы самый  характерный массовый типаж —  мужчина “Arrow соllar” (букв.: воротничок  “стрела”), получивший свое название  от рубашек фирмы “Эрроу”12  c высоким съемным воротником. Накрахмаленные белые воротники создавали подчеркнуто элегантно-высокомерный вид, особенно когда их прикрепляли к полосатым рубашкам. Прародителем стиля можно считать художника Д. С. Лейендекера, нарисовавшего в 1905 году серию рекламных плакатов “Arrow соllar man” (букв.: мужчина, который носит воротнички фирмы “Эрроу”), что вызвало взрыв восторга и подражаний. “Образчик мужского великолепия, — гласил текст рекламы, — томные веки, пронзительный взгляд. Благородных очертаний подбородок, невинный изгиб губ. Весь вид говорит о неколебимом спокойствии. Но какая сила и властность скрываются за этими чистыми линиями!” Этот кавалер органично смотрелся рядом с женщиной, одетой в туалеты от Поля Пуаре, и на вечерних приемах охотно танцевал с ней танго. Его костюм имел легкий вытянутый силуэт; укороченный пиджак без подложенных плечей, с высокой талией и удлиненными лацканами уже потеснил сюртуки. На голове гордо красовалась соломенная шляпа с лентой. В целом мужчина “Arrow соllar” отличался молодостью и изяществом по сравнению с солидными викторианскими джентльменами XIX столетия.

Первая мировая война делает героем человека в форме. Портреты мужественных летчиков заполняют газеты. Меняется и стиль: фирма “Бербери” создает свое знаменитое бежевое пальто из габардина.

1920—1930. После Первой мировой  войны на сцену выходит “потерянное  поколение”. Главные герои —  разочарованные мачо, утратившие  идеалы своей юности, запрограммированные на саморазрушение. В романах Хемингуэя, Ремарка, Фицджеральда роковые мужчины картинно пьют виски, курят сигары, попутно пленяя дамские сердца. Но имидж трагического мачо в жизни не исключал тщательного ухода за собой — стрелки на белых брюках должны быть безупречно отутюжены, а пробор должен шикарно держаться благодаря бриолину.

Среди модников безусловный авторитет  — принц Уэльский, будущий Эдуард VIII, который в 1936 году отрекся от престола ради прекрасной американки миссис Симпсон, получив сравнительно скромный титул герцога Виндзорского. Популярность принца Уэльского была столь велика, что в журнале мужских мод “Men’s Wear” писали: “Средний молодой американец больше интересуется костюмами принца Уэльского, чем кого-либо другого в мире”. Принц Уэльский действительно мог служить моделью для своих поклонников, поскольку отличался безупречным вкусом и любил умеренные — ровно настолько, чтобы не показаться экстравагантным, — эксперименты в одежде. Он представлял типаж аристократа-спортсмена

Джазовый период (“The Age of Jazz”) — первая эпоха массового культа кинозвезд: кумиров — Макса Линдера и Дугласа Фербенкса узнавали в лицо, об их жизни жаждали узнать миллионы зрителей. Брак Дугласа Фербенкса и Мэри Пикфорд был излюбленным сюжетом американской прессы.

В двадцатые годы на экране доминирует экзотический типаж: жгучий брюнет, Восток, страсть. Самым ярким  красавцем был несравненный Рудольф  Валентино, покоривший публику в  “Шейхе” (1921), а затем — Рамон  Новарро. А Чарли Чаплин, разрабатывая свое коронное амплуа “маленького человека”, удачно создавал привлекательный антитезис образу супермена.

Но публике требовались  герои не только на экране, но и в  жизни. Американский летчик Чарльз Линдберг, совершивший беспосадочный полет  через Атлантику в 1927-м, становится настоящим триумфатором. Любая авиационная атрибутика начинает пользоваться неслыханной популярностью. В моду входит спортивный стиль, увлечение техникой, подтянутая фигура, загар.  

1930—1940. Мужская красота  становится важным фактором общественной  жизни: Франклин Делано Рузвельт побеждает на президентских выборах 1932 года во многом благодаря презентабельной внешности и умению уверенно держаться на публике. Его заразительная улыбка, гладко выбритое лицо, твердый взгляд обещают национальное возрождение после Великой депрессии, как писали американские газеты. “Выглядит, как атлет”, — восторгались избиратели. Но избиратели не обманулись — Рузвельт поставил своеобразный рекорд, отработав три президентских срока.

Идеал физической красоты  тридцатых — широкие плечи, хорошая осанка, узкие бедра, сильные мышцы. Таким тренированным телом обладали Тарзан (Джонни Вайсмюллер), советский актер Сергей Столяров, спортивные персонажи картин Александра Дейнеки. Красивое тело требует показа: на море мужчины впервые осмеливаются расстаться с закрытыми купальными костюмами и выставить на всеобщее обозрение торс — раньше такое было возможно лишь на частных пляжах.

Популярный тип этого  времени — блондин с гладко выбритым лицом и холодными светлыми глазами, в Германии его назовут “белокурая бестия”, но в тридцатые зловещие оттенки этого слова не столь четко просматриваются, хотя в цветовой гамме уже начинают доминировать коричневый цвет и хаки. Европа все еще слушает джаз и танцует свинг, а неутомимый денди Фред Астер отбивает чечетку в мюзиклах.  1940—1950. Кто может считаться красавцем в военное время, если не суровый, мужественный, затянутый в форму солдат? Вторая мировая заставила производителей косметики обратить внимание на тех, кого они долго игнорировали, — мужчин-солдат. Знаменитого визажиста Макса Фактора, работавшего раньше в Голливуде, обязали составить рецепты цветных кремов для камуфляжа. Пехота, воюющая в Северной Африке, требовала солнцезащитных кремов и помад. Танкистам были нужны средства, спасающие от ожогов. Чтобы скрыть рубцы после ранений, вчерашние солдаты прибегали к чисто женским уловкам — тональным кремам. Только в одной Америке с 1945 по 1946 год стало в два раза больше фирм, специализирующихся на производстве мужской косметики. Война отбирала знаковые вещи: короткая куртка с накладными карманами генерала Дуайта Эйзенхауэра, молнии на комбинезонах летчиков, полупальто (duffle-coat) маршала Монтгомери, позднее прочно вошедшее в гардероб европейских либеральных интеллектуалов. Магически притягательными казались детали внешнего облика лидеров-победителей: кепи генерала де Голля, трубка Сталина, сигара Черчилля.

В Англии в 1952 году появились  “teddyboys”. Ребята с рабочих окраин южного Лондона, они стали носить облегающие джинсы, узкие галстуки и удлиненные пиджаки, волосы надо лбом укладывались в кок. Этот стиль чуть позднее станет популярным среди поклонников рок-н-ролла.

А в базовом русле  — в мейнстриме моды — тоже происходили  бурные изменения. Послевоенная эпоха  переживает кардинальную революцию  в мире мужской моды: появляется индустрия массового производства дешевых готовых костюмов. С пятидесятых годов в Америке каждый второй служащий уже носит серый фланелевый костюм, который быстро становится новой корпоративной униформой сословия “белых воротничков”.

Возникновение этого стиля связывают с кампусной модой американских студентов Ivy League13— cтаринных престижных университетов Атлантического побережья. Именно будущие бизнесмены впервые начали увлекаться серым, покупая свои костюмы в магазинах “Брукс бразерс” (Brooks Brothers), “Джей Пресс” (J. Press), “Чипп” (Chipp).

1960—1970. В шестидесятые  годы начинается атака на серый  костюм: итальянские дизайнеры Эмилио  Пуччи и Альберто Фабиани внедрили  приталенный и укороченный пиджак, рассчитанный на низкорослых  южан-европейцев, оживив его более яркой цветовой гаммой. От итальянцев также пошла мода на загар и черные очки, бежевую обувь. С этого времени итальянский стиль элегантности становится главной альтернативой консервативному бизнес-стилю в массовом американском варианте.

Другая альтернатива серому костюму — демократический стиль  бедного парня с рабочей окраины. В Америке это Элвис Пресли, уже завоевавший известность  во второй половине пятидесятых, и Марлон Брандо с его брутальным обаянием. Расстегнутый воротник, гавайские рубашки, кожаные штаны и забойные ритмы рок-н-ролла контрастировали с открыточной красотой изнеженного андрогинного лица Элвиса Пресли, когда он умолял “не наступать на его синие замшевые туфли” (“don’t step on my blue suede shoes”). А кожаные куртки с меховым воротником и тишотки мускулистого Марлона Брандо — кумира шестидесятых — положили начало новой стилистике “крутого мужчины”, позднее давшей мощную волну молодежного увлечения черными кожаными “прикидами” металлистов и байкеров.

В шестидесятые годы, когда журнал “Вог” завел специальный раздел “Мужчины в “Воге”, мужская мода получила новый импульс. Колонку обзора магазинов там вел Кристофер Гиббс, обладавший безукоризненным вкусом. Он проповедовал элитарный городской стиль в противовес массовому молодежному хиппизму.

Особый вариант шика практиковали чернокожие модники шестидесятых-семидесятых  годов. Обладая хорошим вкусом и  склонностью к одежным экспериментам, они смело носили парадные тройки, галстуки-бабочки и цилиндры в  самых неожиданных жанровых сочетаниях.