Творчество М. А. Булгакова

Введение.

     Творчество Михаила Афанасьевича Булгакова — крупнейшее явление русской художественной литературы XX века. Основной его темой можно считать тему «трагедии русского народа». Писатель был современником всех тех трагических событий, которые происходили в России в первой половине прошлого века. 

     Творчество  Булгакова вызывает живой интерес  школьников и студентов. Но, несмотря на обилие и разнообразие научной  литературы о творчестве «мастера» многие вопросы остаются исследованными недостаточно или совершенно не исследованными. Если ранее произведения М.А. Булгакова либо подвергались жестокой критике, либо замалчивались, то в настоящее время ими восторгаются и у нас в стране, и за рубежом, а публикация романов и постановка пьес Михаила Афанасьевича приняла лавинообразный характер. Вследствие этого естественен наблюдаемый всплеск интереса к личности М.А. Булгакова, к его биографии. Исследователям еще предстоит во всем многообразии описать жизнь этого замечательного писателя.

      Наиболее  интересной темой  в творчестве Булгакова  для  меня является язык автора, героев его произведений. Одним из гениальных творений автора я считаю его повесть «Собачье сердце» со свойственным для него стилем – переплетения реальности и фантастики. Поэтому в работе мы ставим перед собой следующие задачи:

- рассказать  о Михаиле Булгакове, затронуть  наиболее интересные факты его  биографии;

- рассмотреть  мнения и позиции исследователей, работавших с произведениями Булгакова;

- раскрыть  основные выводы из работ, посвященных  исследованиям языка Мастера;

- рассказать  о работах и трудах, посвященных  повести «Собачье сердце»;

- рассмотреть  историю создания повести «Собачье  сердце»;

- проанализировать речь автора и героев в повести «Собачье сердце».

     Булгаков был проницательным пророком. Он не только описывал то, что видел вокруг себя, но и понимал, как дорого заплатит за все это его родина. С горьким чувством он пишет после окончания первой мировой войны: «…Западные страны зализывают свои раны, они поправятся, очень скоро поправятся (и будут процветать!), а мы… мы будем драться, мы будем платить за безумие дней октябрьских …за все!»

 М. А. Булгаков — тонкий сатирик, ученик Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Но проза писателя — это не просто сатира, это сатира фантастическая. Между этими двумя типами мировосприятия существует огромная разница: сатира обнажает те недостатки, которые существуют в действительности, а фантастическая сатира предупреждает общество о том, что ждет его в будущем. И наиболее откровенные взгляды М. А. Булгакова на судьбу своей страны выражены, по-моему, в повести «Собачье сердце». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА 1

     Весной 1891 года в Киеве на Госпитальной улице, в доме №14 у Магистра Киевской духовной академии, доцента по кафедре древней гражданской истории Афанасия Ивановича и простой домохозяйки Варвары Ивановны родился первенец, которого назвали Миша. После него семья пополнилась ещё двумя сыновьями и четырьмя дочерьми.  Миша был очень талантлив и «с младенческих лет отдавался чтению и сочинительству»¹.

     Первый рассказ «Похождения Светланы» был им написан, когда автору исполнилось всего 7 лет. Конечно, этот рассказ не был таким уж талантливым, но, тем не менее, это показывает нам, что любовь к написанию пришла к Михаилу за долго до его приезда в Москву. Маленький Миша рос в довольно тёплой атмосфере. Как пишет Н.А.Булгакова-Земская «...основным методом воспитания детей в семье Булгаковых были шутка, ласка и доброжелательность...». Но в 1907 году от болезни почек умирает отец. «Смерть отца для всей семьи была неожиданным и очень страшным ударом», - вспоминает одна из сестёр Михаила. И Варваре Ивановне пришлось одной воспитывать семерых детей. Это была очень умная и дальновидная женщина, и всем своим детям она говорила так: « Я хочу вам всем дать настоящее образование. Я не могу вам дать приданное или капитал, но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет – это образование». И, действительно, дети в семье Варвары Ивановны были очень умные: они рисовали, играли на пианино, много читали: как русских классиков так и зарубежных авторов. Вели постоянные споры о Чарльзе Дарвине и о его теории происхождения жизни на земле. Так прошло детство Михаила Афанасьевича.

     В 1909 году Михаил заканчивает Киевскую гимназию. И поступает в Киевский университет на медицинский факультет. Выбор профессии не случаен, потому что его дядя и отчим были врачами и оказали немалое влияние на Булгакова. Именно в институте начинают проявляться качества будущего талантливейшего автора.

     Как вспоминает один из его сокурсников «Он рассказывал нам необыкновенные истории. В них действительность так тесно переплеталась с выдумкой, что граница между ними исчезала»². Кто бы мог подумать в те далёкие годы, что именно за это качество Михаил приобретёт невероятную популярность. Получив в 1916 году аттестат в степени лекаря с отличием, Михаил Афанасьевич заканчивает университет.

     После Университета Булгаков всего лишь один год с 1916-1917  работал врачом в  Смоленской губернии. Но, не сумев себя пересилить, Булгаков бросает занятие медициной и в 1921 году переезжает в Москву.

     В то время в Москве полные обороты  набирает НЭП и, как пишет сам автор: «Идёт бешеная борьба за существование и приспособление к новым условиям жизни...»³. И тут он со свойственной ему энергичностью приступает к работе. Он брался за любую газетную работу. 
Будущему автору «Собачьего сердца», «Мастера и Маргариты» приходилось даже выступать конферансье в маленьком частном театре. Днём Булгаков писал для газет, а ночью писал для души. Вот именно тогда и начала зреть настоящая «булгаковская» проза. Это закалило его и в будущем он пишет: «Настоящие вещи пишутся на краешке кухонного стола, а не в роскошно обставленном кабинете»⁴.

     В 1925 году (зимой) Булгаков начинает писать «Собачье сердце» и в этом же 1925 году (весной) он её заканчивает. После «Собачьего сердца» он активно сотрудничает с МХАТом, камерным театром и театром имени Вахтангова, в которых идут его пьесы «Дни Турбиных», «Зойкина квартира» и «Багровый остров». Эти спектакли, а в особенности «Дни Турбиных» во МХАТе, принесли Булгакову нелёгкую славу. Как на автора, так и на МХАТ обрушилась критика «...чуть ли не каждый день то в одной, то в другой газете появлялись негодующие статьи. Небезызвестный в то время газетный работник Грандов так и сказал с трибуны: «МХАТ – это змея, которую советская власть понапрасну пригрела на своей широкой груди!»⁵.

     Но  более всего неистовствовал видный в Москве журналист Олинский. Он на страницах газет и журналов призывал к походу против булгаковских «Турбиных». В Москве в те времена развернулись широкие диспуты по поводу пьес.

     Седьмого мая 1926 года у Булгакова произведён обыск и изъята рукопись «Собачьего сердца». И уже в следующем 1927 году начинаются массовые гонения на Булгакова. Медленно, но верно театры начинают убирать из своего репертуара пьесы Булгакова. После этого он пишет письмо Сталину, в котором просит выпустить его за границу: «Я обращаюсь к гуманности советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя в отечестве, великодушно отпустить на свободу» или «...назначить меня лаборант-режиссёром в первый Художественный Театр. Если меня не назначат режиссёром, я прошусь на штатскую должность статиста. Если и статистом нельзя – я прошусь на должность рабочего сцены»⁶. В этом же письме он говорит о своём катастрофическом положении. «Если же и это не возможно, я прошу советское правительство поступить со мной, как оно найдёт нужным, потому что у меня, драматурга, написавшего пять пьес, известного как в СССР, так и за границей, на лицо в данный момент - нищета, улица, гибель»⁷.

     После того как он написал это письмо, неожиданно спустя 20 дней позвонил сам Сталин и сказал: «Мы получили с товарищами ваше письмо, и вы будете иметь по нему самый благоприятный результат.» И, помолчав секунду, добавил: «Что, может быть, вас, правда, отпустить за границу, мы вам очень надоели?». И вот когда должна была вроде бы решиться судьба Булгакова, он почему-то даёт слабину, отвечая: «Я очень много думал над этим, и я понял, что русский писатель вне родины существовать не может»⁸.

     Что это? Почему Булгаков не ответил, что хочет? О причинах нам остается только догадываться. Возможно патриотические чувства были сильнее воли, а возможно это был всего лишь испуг, ведь с писателем разговаривал сам Сталин.

     Подумав немного, Сталин ответил: «Я тоже так думаю. Ну что, тогда в театр?» - «Да, я хотел бы» - «В какой же?» - «В художественный. Но меня не принимают там». Сталин сказал: «Вы ещё раз подайте заявление, я думаю: вас примут»⁹. Действительно, через полчаса раздался звонок из МХАТа и пригласили Булгакова на работу в должности режиссёра-асисстента. Мечта автора сбылась: он ещё долго работал во МХАТе и поставил много замечательных пьес. 
 
 
 
 
 

     2 ГЛАВА

     Повесть «Собачье сердце», написанная в 1925, вызвала целый шквал нападок на писателя со стороны официальных властей и критики. В марте 1926 г. МХАТ подписал с Булгаковым договор на инсценировку «Собачьего сердца», однако в связи с вмешательством партийно-государственной цензуры в дела театра договор был расторгнут в апреле 1927 г. В конце 1927 года вышел в свет стенографический отчет майского партсовещания по вопросам театра «Пути развития театра».

     В архиве Булгакова сохранился экземпляр  этой книги с многочисленными  пометами автора. П. И. Лебедев- 
Полянский, тогдашний начальник Главлита, резко критиковал МХАТ за 
«консервативную» репертуарную линию и доказывал, что «если бы Советская власть в лице партийных представителей и цензурных органов не вмешалась в репертуар 26—27 года, то этот репертуар Художественного и других театров был бы заполнен булгаковщиной, сменовеховщиной, мещанством»¹⁰.

     В этот период произошло еще одно событие  в жизни Булгакова — при  обыске весной 1926 г. забрали его дневники и рукопись «Собачьего сердца». В  конце 60-х годов В. М. Молотов сказал одному из своих посетителей А. М. 
Ушакову: «Дневники Булгакова читало все Политбюро. Ваш Булгаков — антисоветчик!»¹¹

     Таким образом, «Собачье сердце», попав под  пресс цензуры, не могло быть в  то время ни опубликовано, ни поставлено в театре. Невозможность публикации повести при жизни автора еще раз подтвердила правильность догадок Булгакова: в советском государстве уничтожается свобода слова, свобода личности, преследуется всякое инакомыслие, что свидетельствует о формировании в стране системы насилия.

     Литературоведческих работ о "Собачьем сердце" немного, что объясняется, по-видимому, еще  недолгой жизнью повести в обществе: она была впервые опубликована в  России в 1987 году. Предисловие М.О.Чудаковой  к повести в журнале "Знамя" и послесловие к ней В.Лакшина открывают исследование этого произведения в отечественном литературоведении. Н.А.Грознова пытается вписать "Собачье сердце" в литературный контекст времени и выявляет параллели между повестью М.Булгакова и произведениями Л.Леонова, Е.Замятина, И.Бабеля, О.Форш. К этому ряду можно добавить и произведения Д.Бедного ("Перешитая ряса"), и В.Маяковского ("Клоп").

     Вывод Н.А.Грозновой о том, что Булгаков не был одинок в своих исканиях, что “весь воздух литературы 20-х годов был насыщен теми же проблемами, которые волновали автора "Собачьего сердца"”, позволяет говорить о специфике изображения и решения близких тем и проблем в творчестве писателей 20-30-х годов (например, Булгаков - Маяковский). 
Отдельные наблюдения, реплики, замечания, соображения, часто не подкрепленные анализом, а порой и вовсе идущие вразрез с текстом повести, разбросаны по статьям, опубликованным не только в литературоведческих журналах. Но даже собранные все вместе, они пока не дают общего представления о повести, об авторской концепции этого произведения. Подчас в одной и той же работе тонкие, интересные наблюдения соседствуют с положениями, говорящими о недопонимании автора булгаковского отношения к миру.

     Так, Вс. Сахаров выдвигает тезис о сатирическом разоблачении в "Собачьем сердце" "чистой, лишенной этического начала, науки и ее самодовольных жрецов, воображающих себя творцами новой жизни". Но любой тезис нуждается в мотивировке, а ее в работе и не находим. Именно поэтому положения статьи не вызывают доверия, не говоря уже о том, что иногда они просто противоречат содержанию повести. Например: «Автор делает пса симпатичным, соединившись по недоброй воле Преображенского с этой мерзкой личностью, умный и человечный пес превращается в злобного и пакостливого душителя котов Шарикова»¹².  
Пес, безусловно, умен, о чем свидетельствуют его наблюдения над действительностью. Но остается симпатичным он лишь для тех, кто не может проникнуть в глубины его сознания. Мироотношение пса отнюдь не наивно и невинно, что и демонстрирует читателю автор, экспонируя "поток сознания" Шарика.

     Следующее положение Вс.Сахарова относится  к образу профессора Преображенского. Сахаров справедливо обращает внимание на то, что это далеко не идеал Булгакова. Но, увлекшись, он опять забывает о доказательствах, как и о том, что Булгаков всегда избегает однозначной оценки событий и персонажей, на что справедливо указывает А.Зеркалов: "Для нас чрезвычайно важна двойственность булгаковской оценки события…». Вс. Сахаров считает, что "авторская оценка Преображенского отрицательна, несмотря на очевидную симпатию к бесспорным его достоинствам, врачебному гению и высокой культуре ума и знания". На мой взгляд, авторская оценка сложнее, и способы ее выражения в повести тоже сложны. Отношение автора к профессору на протяжении произведения меняется от язвительной иронии до искреннего сочувствия. И важно не определить его одним словом, а понять, когда и почему происходят эти изменения.

     Основную тему повести трактует В.Лакшин, обозначая ее как "ответственность науки (и шире - теории) перед живой жизнью". То, что у Булгакова является следствием более глобальных событий, Лакшин представляет как причины: "Таковы невеселые раздумья сатирика о возможных результатах взаимодействия в исторической практике трех сил: аполитичной науки, агрессивного социального хамства и сниженной до уровня домкома духовной власти, претендующей на святость прав, огражденных теорией. Но почему стало возможным объединение этих трех сил? Ответ - конечно, непрямой - есть в повести, но критик его не замечает.

     А.Зеркалов считает, что в центре внимания М.Булгакова – проблема отношений «между старой интеллигенцией и нечистой пеной, всплывающей на волне великой революции». И опять оказывается, что исследователь останавливается лишь на частной идее.

     М.Золотоносов тоже основной в повести считает проблему "отношений между новой властью и старой интеллигенцией", но, в отличие от А.Зеркалова, по-другому расставляет акценты, утверждая, что Булгаков демонстративно опровергал стоявшие за Преображенским "культурные понятия и традиции" в спорах Преображенского с Борменталем, поскольку "в споре побеждает Борменталь, практически доказавший, что усмирить Шарикова можно лишь простым насилием". Хотя нельзя не согласиться с М.Золотоносовым в том, что "Преображенский в создании Шарикова виноват не меньше Швондера", но общая его позиция мне представляется во многом уязвимой, так как и она предполагает однозначное, категоричное решение, не учитывающее всей сложной системы связей между героями, их словами, поступками и событиями.

     Более точной мне представляется позиция  Н.Сергованцева. Он прежде всего характеризует время, в которое жил писатель и которое оказало огромное влияние на рождение его произведения: "время, когда все двоилось, несочетаемое сочеталось, противоположности укрощались". Сложность времени определила, по мнению Н.Сергованцева, и две главные линии повести - "нравственную и социально-философскую". О нравственной линии писали многие литературоведы. Но всю структуру повести определяет вторая линия, говорящая читателю, что "не революция с ее непредсказуемыми взрывами и поворотами, а великая неостановимая эволюция - вот что действительно согласно естеству, природному и человеческому".

     Спор  доктора Борменталя и профессора Преображенского о том, собачье  или человеческое сердце у Шарикова (конечно, не в прямом значении слов), занимает до сих пор и читателей, и исследователей. Большинство склоняется к позиции Преображенского, которую С.Фуссо формулирует так: "В Шарикове непереносимы отнюдь не рудименты его собачьей сути, но именно "человеческая" сущность Клима у Шарикова - человеческое сердце, сердце Клима Чугункина".

     На  Западе также нет крупных исследований, однако уже наметились основные подходы  к изучению повести. Так, Кристина Райдел в статье «Булгаков и Уэллс» указывает, что это произведение Булгакова во многом базируется на «Острове доктора Моро» английского фантаста, в то же время являясь по отношению к этой вещи Уэллса «экстраординарной литературной имитацией, зачастую напоминающей пародию».

     Элен  Госцилл в работе «Точка зрения в «Собачьем сердце» Булгакова» рассуждает о нарративной технике повести и обнаруживает в ней четыре «нарративных голоса»; Шарика-собаки, доктора 
Борменталя, профессора Преображенского и «бесстрастного» комментатора». Повествовательной технике Булгакова посвящены также работы Сигрид Маклафлин и Менахема Перн. Довольно распространены на Западе политические трактовки «Собачьего сердца». Так, Горбов и Глэнни видят в персонажах повести Ленина, 
Дзержинского, Троцкого, Зиновьева и др.

     Диана Бургин в работе «Булгаковская ранняя трагедия ученого-творца: интерпретация «Собачьего сердца» пишет следующее: «Страшное имя и отчество Шарикова (Полиграф Полиграфович) как эмблема сути этого создания, также ироничны, ибо «Детектор Лясиг, сын 
Детектора Лжи» есть метафизическая ложь». Предисловие Э. Проффер к третьему тому собрания сочинений Булгакова в издательстве «Аракс» подытоживает исследования предшественников. В настоящее время назрела необходимость в целостном осмыслении произведения. При этом важно выйти за пределы социологического толкования, выявить идейно-эстетическое содержание повести «Собачье сердце», а также определить новые жанровые особенности как антиутопии.

    М. Булгаков в «Собачьем сердце»  строит повествование в оригинальном плане. Писатель идет не от общего к частному, а, наоборот: от частной истории, отдельного эпизода — к масштабному художественному обобщению. В центре произведения поставлен невероятный случай превращения собаки в человека.

     Фантастический  сюжет основан на изображении  эксперимента гениального ученого-медика Преображенского. Пересадив собаке семенные железы и гипофиз мозга вора и пьяницы Клима Чугункина, Преображенский ко всеобщему изумлению получает из собаки человека, бездомный Шарик превращается в Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Однако у него остаются собачьи повадки и дурные привычки Клима Чугункина, и профессор вместе с доктором Борменталем пытается воспитать его. Но все усилия оказываются напрасными. Поэтому профессор вновь возвращает собаку в исходное состояние. Фантастический случай завершается идиллически: Преображенский весьма занимается своим прямым делом, а присмиревший пес лежит на ковре и предается сладостным размышлениям.

     Жизнеописание Шарикова Булгаков расширяет до уровня социального обобщения. Писатель дает картину современной действительности, выявляя ее несовершенное устройство.

     У Булгакова фантастика ограничена описанием научного эксперимента с Шариковым. Но и этот вымышленный случай довольно рационально мотивирован с точки зрения науки и здравого смысла, что приближает его к реальности, все повествование в «Собачьем сердце» построено в тесной связи с действительностью 20-х годов и социальной проблематикой. Фантастика в произведении выполняет не основную роль, а вспомогательную. Абсурдный, с точки зрения природы, эксперимент помогает обнажить абсурд в обществе, в котором в результате исторического эксперимента все ненормальное становится нормально: Шариков, получившийся из собаки с помощью органов уголовника, абсолютно подходит новому советскому государству, он принимается и даже поощряется им — назначается на должность, причем не рядовую, а заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных.

     В «новом обществе» действуют алогичные  законы: восемь комнат в квартире ученого рассматриваются как покушение на свободу; в домкоме вместо того, чтобы заниматься практическими делами, распевают хоровые песни; нищета и разруха воспринимаются как начало «новой эры». Характерно, что рукопись, сохранившаяся в архиве Н. С. Ансарстого озаглавлена «Собачье счастье. Чудовищная история». Э. Проффер предполагает, что Булгаков «изменил название, когда кто-то сказал ему, что оно уже было использовано Куприным в рассказе о собаках, представляющим собой прозрачную аллегорию». Вероятно, первоначальное название иронически перефразировало название дешевой колбасы «собачья радость».¹³ В повести неоднократно обыгрывается этот мотив — удовлетворения минимальных потребностей. Бездомный пес рад самой маленькой косточке. За кусок колбасы он готов лизать Филиппу Филипповичу ноги. А, попав в теплый дом, где его постоянно кормят, он «размышляет» о том, что вытащил «самый главный, счастливый собачий билет»¹⁴.

     Это животное довольствование малым, заурядное  «счастье» ассоциируется в повести  не только с Шариковым, но и с жизнью людей в начале 20-х годов, которые стали привыкать жить в нетопленных квартирах, питаться гнилой солониной в Советах нормального питания, получать гроши и не удивляться отсутствию электричества. Профессор Преображенский категорически отрицает такую систему: «Если я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха... Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев!»¹⁵ 
 
 
 
 
 
 

     Глава 3

     В "Собачьем сердце" есть характерные приметы времени с декабря 1924 года по март 1925-го. В эпилоге повести упоминается мартовский туман, от которого страдал головными болями вновь обретший свою собачью ипостась Шарик. Программа московских цирков, которую столь тщательно изучает Преображенский, проверяя, нет ли там номеров с участием котов ("У Соломоновского... четыре каких-то ...Юссемс и человек мертвой точки... У Никитина... слоны и предел человеческой ловкости"), точно соответствует программам начала 1925 года. Именно тогда состоялись гастроли воздушных гимнастов "Четыре Юссемс" и эквилибриста Этона, номер которого назывался "Человек на мертвой точке"¹⁶.

     Повесть начинается с изображения Москвы, увиденной глазами Шарика, бродячего пса, никому не нужного, "знающего" жизнь далеко не с лучшей ее стороны. Картина города реалистична, даже натуралистична: шикарные рестораны, где "дежурное блюдо - грибы, соус пикан", и столовая "нормального питания служащих Центрального Совета Народного Хозяйства", в которой варят щи из "вонючей солонины". Здесь живут "товарищи", "господа", "пролетарии". Все показывает неприглядную изнанку: кругом разруха, исказились в страшной гримасе улицы, дома, люди. Дома, словно люди, живут своей самостоятельной жизнью (калабуховский дом). Немалое значение в завязке повести имеет зловещий пейзаж: "Вьюга в подворотне ревет мне отходную", "ведьма сухая метель загремела воротами", "вьюга захлопала из ружья над головой"¹⁷.

     В основе повести лежит великий  эксперимент. Главный герой повести  — профессор Преображенский, являющий собой тип людей, наиболее близких Булгакову, тип русского интеллигента, — задумывает своеобразное соревнование с самой Природой. Его эксперимент фантастичен: создать нового человека путем пересадки собаке части человеческого мозга. В повести звучит тема нового Фауста, но, как и все у М. А. Булгакова, она носит трагикомический характер. Больше того, действие повести происходит в канун Рождества, а профессор носит фамилию Преображенский. И эксперимент становится пародией на Рождество, антитворением. Но, увы, ученый осознает всю безнравственность насилия над естественным ходом жизни слишком поздно.

     Характеристика центральных героев вытекает из их речи: Булгаков освещает некоторые диалоги Борменталя и Преображенского, последний также высказывается в присутствии Швондера с соратниками, причем эти его слова довольно важны для понимания его характера. Он представляет собой новое молодое поколение интеллигенции, менее сдержанное, менее терпеливое, но столь же ревностно с неприязнью относящееся к советскому режиму. Вспомним, что именно доктор Борменталь по большей части разбирается с провинившимся Шариковым, именно он заставляет его извиняться перед женщинами. Швондер же, бросая заученные фразы о "великой и могучей" Советской власти, характеризует себя не с лучшей стороны – как пустой человек, мозг которого впитал "светлую идею счастливого будущего" и самым безобразным образом ее извратил. Он действует и говорит по схеме, он не искренний приверженец идеи построения социализма ради счастья, он ищет своей выгоды и потому может использовать лишь банальные заученные штампы, лозунги и девизы.

     Несмотря  на противостояние этих героев в рамках повести (да и в жизни), есть то, что  их объединяет: Булгаков не снимает  вины ни с интеллигенции, ни со швондеров, ни с самого народа, олицетворением которого является Шариков. Образованные люди придумали общество, где все будут счастливы, и даже "создали" человека, который должен построить это общество, и именно их вина, что они не смогли уберечь образ пролетария от обработки швондеров, превративших его в вора, труса, подлеца. Уповая на жизненную стойкость, житейскую мудрость люмпенов, повидавших множество лишений и трудностей, интеллигенция надеялась, что если дать им власть, они смогут гуманно и справедливо ею воспользоваться. Но они не предусмотрели того, что пролетарий будет опьянен своей внезапной властью, и предастся вовсе не построению счастливой жизни, а устройством своей собственной, используя власть в глубоко корыстных целях. К тому же он попадает под влияние людей типа Швондера, который также является выходцем из массы люмпенов, но стремится к наживе, он делец, пропагандирующий равенство путем отнимания нажитого у других.

     В повести присутствуют моменты, говорящие  об абсурдности мира, созданного пришедшими к власти швондерами. Так, например, в записях доктора Борменталя о ходе эксперимента мы можем неоднократно встретить восхищенные приписки о таланте профессора Преображенского. И тут же – упоминание о том, что пациент ругается "по матери". Или вспомним сцену первой операции: напряженный момент, совершается, которое, может быть, станет мировым открытием в медицине…и при этом Булгаков обращает внимание на семенные железы в стеклянной банке и процесс выпиливания дырки в черепе собаки, описанные чересчур подробно. Эти нелепые моменты или внушают неприязненное ощущение, или вызывают смех. Так Булгаков выразил свое отношение к советской власти: задумки построения всеобщего счастья, безусловно, прекрасны и заслуживают уважения; но резкая ломка старого не может не привести к отрицательным последствиям.