Ирина Эланс

Автор который поможет с любыми образовательными и учебными заданиями

Японская письменность

ВВЕДЕНИЕ

Язык есть система знаков, являющийся основным средством общения[1].

Письменность – система знаков, закрепляющая язык.

Мы знаем, кто придумал электродвигатель и антибиотики, конституцию и компьютер. Но эти изобретения, изменившие жизнь человечества, никогда не состоялись бы, если бы в древности кто-то, чьих имен мы никогда не узнаем, не изобрел земледелие, обработку металлов и письменность. Современные дети, выводящие свои первые буквы-каракули, не думают в это время о своих далеких предках. Они пришли в мир, который невозможно представить без средств массовой информации, а они не развились бы без письменности, без огромного количества разнообразных текстовых материалов. Чтобы жить в этом мире, нужно уметь читать и писать, иначе окажешься на обочине современности.

Почти миллион лет поколения людей были связаны между собой только нитями мифов и ритуалов, а разные племена – только причудливыми слухами. Изобретение алфавитного письма было тем великим шагом, который привел человечество от варварства к цивилизации. В тот момент, когда впервые было высечено, нацарапано, имя вождя, или бога, или племени – мы никогда не узнаем точно, - тогда началась история. Времена, когда не существовало письменности, так и называются – доисторическими. Прежде для человека существовали две реальности: обыденная, сиюминутная, события в которой происходили постольку, поскольку их можно видеть, слышать или помнить, и неизменная реальность мифов, которая царила над временем. Мифы и ритуалы тогда были единственной копилкой человеческих достижений. Теперь появилась третья реальность – историческая, она же информационная. Человек оказался включен в поток истории, благодаря средствам массовой информации он теперь знает о событиях, которых никогда не видел, при помощи иных средств, развившихся на основе письменности, он может сообщить о себе потомкам, с которыми никогда не переговорит. Прежде только божественные явления были неподвластны времени, теперь испытание временем выдерживают и дела человеческие. То, что делает человек сегодня, будут помнить не только его современники, но и далекие потомки. Наука не могла бы получить какое-нибудь существенное развитие, не опираясь на работы предшественников. Добрая традиция научных работ – тщательное пережевыванье предыдущих исследований с последующим вычленением крох нового знания – сформировалась на основе возможности копаться в богатых библиотеках и получать образование при помощи учебников, в которых оставили свое накопленное знание, быть может, давно почившие светила.

Мифы всех цивилизаций рассказывают о божественном происхождении письменности – ее ценность люди понимали всегда. И сама возможность писать и читать долгое время оставалась уделом избранных, прежде всего жречества и государственных чиновников. Иначе и быть не могло, ведь, чтобы овладеть грамотой, требовалось запомнить и научиться изображать тысячи сложных знаков – иероглифов. Когда финикийцы, а за ними греки создали буквенно-звуковое письмо с алфавитом из нескольких десятков простых значков, которым способен овладеть каждый за несколько недель, произошла тихая и самая великая революция за всю историю человечества.

Основная предпосылка к созданию письменности – возникновение речи. Когда

человеческая обезьяна научилась говорить, сразу стало понятно: рано или поздно

эта же обезьяна научится и фиксировать свои речевые проявления. Но, с другой

стороны, однажды возникнув, письменность стала оказывать обратное воздействие

на язык, придавая ему большую стабильность и оформленность. Вне письма

представить себе современный общенациональный язык трудно[2].

В этой работе мне бы хотелось проследить за историей возникновения и развития одного из видов письменности, а именно – японской. Причина моего интереса проста. Несмотря на возникновение буквенно-звукового письма, в Японии, как и в некоторых других странах азиатского региона, до сих пор продолжают использовать иероглифы. Почему же они не откажутся от сложного и неудобного, с точки зрения европейского человека, письма в пользу простого и быстрого? Быть может, упростив себе жизнь, мы утратили нечто важное, что до сих пор хранит в себе эта «священная резьба»[3]? Ответ на этот вопрос содержится в истории японской письменности.

В первой главе данного исследования будут рассмотрены история и развитие письменности вообще. Вторая будет посвящена непосредственно японской письменности.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПИСЬМЕННОСТИ

По мере накопления опыта и знаний у человека появилась необходимость запоминать и передавать их. Говоря современным языком, возникла проблема хранения и передачи информации.

Делать это при непосредственном общении было просто, но и здесь многое утрачивалось из-за несовершенства человеческой памяти. Главным же препятствием стали пространство и время, преодолеть которые могло только запечатленное слово.

Первым шагом на далеком и трудном пути к современному письму было использование предметов – сначала в качестве «напоминательных» средств. Они не передавали мысль, а только напоминали о ней. До сих пор сохранилась у нас привычка завязывать узелки на память.

Потом за предметами стали закреплять конкретное значение. Они являлись своего рода сигналами, условными знаками, обозначавшими то, о чем было заранее оговорено. Такими условными знаками служили зарубки на бирках или деревьях, узлы, шнуры, стрелы для объявления войны и прочие предметы. Этот способ закрепления значений носит название «предметное письмо».

Но предметное письмо не могло решить главной задачи: стать своего рода памятью человечества, хранящей накопленные знания. А потребность в этом, по мере усложнения общественной жизни, была все более острой. Формировались обычаи, традиции, и их нужно было передавать новым поколениям. Разделение труда и обмен товаров требовали точного учета. Выделились вожди и жрецы, их деяния необходимо было увековечить.

Следующей ступенькой на пути к современному письму стала пиктография, или письмо в рисунках. Особенность его как способа передачи информации заключается в том, что рисуночная запись сообщения передает мысль целиком, не выделяя отдельных понятий. Даже самые мелкие фрагменты пиктограммы имеют такую же смысловую законченность, как и современное предложение. Выделить в пиктограмме составные части, как в предложении, нельзя. Она изображает действие, событие, однако никак не отображает устного языка, названий предметов. Пиктограмма обозначает то же, что и изображает, символика в ней отсутствует. Поэтому пиктограмма может быть расшифрована любым человеком, независимо от того, на каком языке он говорит.

Исследователи считают пиктографию первоначальным способом письменного выражения мыслей. Благодаря своей наглядности она была общедоступна. Однако допускала вольные толкования смысла. При помощи столь громоздкого и конкретного средства выражения, как рисунок, очень трудно было передавать абстрактные понятия.

Страдала точность передачи сведений, поскольку начертания одних и тех предметов в разных пиктограммах были различны, не говоря уже об изображении действия. Например, «оружие» в одном случае передавалось рисунком копья, в другом – стрелы и лука, в третьем – дубинки.

Пока записи были редкими и случайными, все эти недостатки пиктографического письма особенно не ощущались. Однако по мере развития государственности, когда переписка становится повседневностью и в нее втягивается все большее количество людей, письменность превращается в непременный атрибут обыденной жизни. Возникает потребность в ускорении записей. И вполне закономерно, что рисунок каждого изображения постепенно упрощается и все отчетливее расчленяется на отдельные графические знаки. Название предмета закрепляется за определенным рисунком, этот предмет изображающим.

Большое влияние на начертание знаков-рисунков оказывает материал, на который наносили письмена. В Передней Азии, например, знаками покрывали прямоугольные или овальные глиняные плитки. Вязкость глины затрудняла быстрое нанесение на плитки закругленных линий, и здесь выработались знаки в форме клиньев – клинопись. В Египте основным материалом для письма служил папирус – первый материал, специально изготовлявшийся для письма.

Следующей вехой на пути к современному письму было членение фразы на отдельные понятия, а затем и слова. Пиктограмма изображала только законченную мысль, без членения на отдельные элементы (части речи), теперь за каждым понятием и конкретным предметом закрепился знак-рисунок. Из них, в свою очередь, составлялась запись. Система таких знаков – идеография – была упорядочена в масштабе государства, которое нуждалось в устойчивом и точном письме для управления, учета, записи законов и т. д.

Идеографическое письмо не только передавало содержание сообщения, но и выявляло словарный состав языка. Последовательность знаков-рисунков уже не зависела от прихоти писца, она отражала синтаксический строй, присущий языку.

Образование знаков-идеограмм для слов, которые имели конкретное значение и поддавались изображению, протекало достаточно ясно: оно шло по линии упрощения графического начертания.

С передачей абстрактных и сложных понятий дело обстояло много трудней. Однако и это препятствие было преодолено. Но идеографическая письменность обладала серьезными недостатками, заставлявшими искать новые принципы воспроизведения речи на письме.

Справляясь с обозначением абстрактных понятий, идеография не могла указывать грамматических форм слов, отчего страдала точность передачи связи между понятиями. Однако наиболее труднопреодолимой была многознаковость идеографических систем. В некоторых высокоразвитых цивилизациях идеографическая письменность насчитывала десятки тысяч знаков. При этом даже те знаки, что ведут свое начало от пиктограммы, наглядно очерчивающей предмет, полностью утрачивали сходство со своей «моделью». Для овладения такой грамотой приходилось потратить немало лет, что могли себе позволить немногие.

Магическая власть письма над непосвященными была столь велика, что дар этот воспринимался как привилегия избранных, недоступная простому человеку. Люди, знавшие грамоту, относились к особой касте. Это жрецы, писцы, ученые и государственные деятели.

Нужды общественного развития все сильнее требовали более компактного, точного и доступного письма, чем идеография. Это был путь от фиксации смысла к фиксации звука.

Следующим шагом на пути к букве стало слоговое письмо. То была принципиально новая идея, рождение которой требовало очень высокого уровня абстрактного мышления. Сделать такой шаг трудно.

Чтобы впервые расчленить значащую цельность слова на ничего не значащие части, нужно отделить звуковую оболочку от смысла как от чего-то малосущественного, хотя именно ради передачи смысла слово и существует. Около двух тысяч лет потребовалось для этого человечеству. Если первые идеографические системы стали возникать в четвертом-третьем тысячелетиях до нашей эры, то слоговые появились только во втором-первом тысячелетиях до нашей эры.

Однако древнейшие письменности в силу различных исторических обстоятельств выходили из употребления порой так и не успев преобразоваться в чисто слоговые. Другие же, более «молодые», использовав знаковую основу идеографических систем, напротив, стали слоговыми.

По сравнению с идеографической слоговая система была удобнее для обучения и употребления. Она делала письмо более компактным, поскольку насчитывала от двух-трех сотен знаков до нескольких десятков, точнее отражала фонетический и грамматический строй языка.

Дальнейшее развитие письма пошло по пути все большого дробления звукового потока, до самой мелкой «дольки» - звука.

Первый алфавит создали финикийцы во втором тысячелетии до нашей эры. Он состоял из двадцати двух букв. Они обозначали лишь согласные звуки или слоги, состоящие из согласного и гласного звуков. По этой причине финикийский алфавит занимает промежуточное положение между слоговыми и буквенно-звуковыми системами письма.

Знаки финикийского алфавита имеют простую, удобную и для написания, и для запоминания форму. Финикийский алфавит был заимствован греческой и арамейской письменностями. От арамейского алфавита берет свое начало восточная ветвь буквенно-звукового письма и некоторых слоговых систем, распространенных в Азии. Греческий стал колыбелью западных буквенно-звуковых систем письменности, для которых в равной степени характерно употребление как гласных, так и согласных звуков.

Великая историческая заслуга древних греков состоит в том, что они выделили гласные звуки, введя для них в алфавит специальные знаки. Так греческий алфавит приобрел вид, который в основных своих чертах сохранился и по сей день.

Это произошло в первом тысячелетии до нашей эры. Нововведение обеспечило более точную передачу звуков речи. И вот уже около трех тысяч лет человечество пользуется буквенно-звуковым письмом – этим гибким инструментом для передачи различных событий, мыслей, чувств…

Сегодня известно около четырехсот видов письменности. И каждая система письма – живая, меняющаяся, развивающаяся цельность, причудливое сочетание различных способов закрепления некогда сказанного.

ЯПОНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ ОТ ИСТОКОВ ДО НАШИХ ДНЕЙ

До V-VI вв. в Японии не было письменности. В древности китайские иероглифы встречались японцами в виде гравировки на металлической посуде, привозимой с материка. Долгое время замысловатые знаки оставались в глазах японцев не более чем красивым узором: большая разница в структуре китайского и японского языков не позволяла сразу воспринять их значение. Народные песни, мифы и сказания минувших дней передавались из уст в уста и не записывались.

Потребность в письменности возникла, когда множество раздробленных княжеств начали сливаться под началом более сильных правителей. Выбор в пользу китайской грамоты оказался наиболее разумным для того времени: географически Китай находился достаточно близко, а политически он представлял собой самое влиятельное государство на Востоке.

Приблизительное время появления иероглифов в Японии можно определить при помощи текста «Кодзики» («Записи о деяниях древности», 712 г.). В нем говорится о подаренных японскому императору, в середине IV в., книгах. Однако, по крайней мере, одна книга было создана после смерти императора, и он не мог получить ее. Кроме того, существует другой ранний японский источник – «Нихон сёки» («Анналы Японии», 720 г.), где рассказывается история Японского государства в тот же период, и там ни слова не сказано о появлении иероглифов. Эти факты серьезно подрывают вышеизложенную версию.

Первая японская миссия в Китай отправилась в 57 г. С тех пор отношения между странами стали бурно развиваться. Китайские императоры жаловали японским посланникам и правителям печати разного ранга, с выбитыми на них словами на китайском языке. Так в глазах японцев иероглифы впервые перешли из разряда узоров в разряд носителей информации.

Итак, на территории Японии появились китайские печати с иероглифами, но остается открытым вопрос: много ли японцев могло их читать? Когда в 57 г. Японская миссия прибыла ко двору китайского императора, членам ее приходилось читать верительные грамоты. Это предполагает присутствие человека, умевшего читать иероглифы (переводчика или атташе), и поэтому ряд энциклопедий утверждает, что иероглифы появились в Японии в I в. Однако данное обстоятельство еще не говорит о серьезном проникновении иероглифов в японское общество.

Широкое распространение иероглифы приобрели в Японии только в V-VI вв. Переселенцы с материка и их дети служили при японском дворе и записывали данные о собираемых с народа податях, а также отвечали за отношения с соседними государствами. Кроме того, господа разного уровня стремились оставить о себе память в виде родовых записей.

В VI в. в страну пришла буддистская вера. Пока эта религия странствовала по азиатскому континенту, прошло около тысячи лет, поэтому буддизм впитал в себя культуру, религиозную науку и искусство множества стран. В отличие от старой религиозной системы синто, буддизм способствовал укреплению централизованной власти, а потому был выгоден императорскому дому. Тогдашний правитель придал буддизму статус государственной религии. Появление в Японии буддистской литературы на китайском языке и санскрите способствовало росту интереса к письменной речи. Постепенно буддистские храмы превратились в очаги просвещения, где обучались грамоте будущие чиновники и дети знатных родителей.

Когда китайская письменность только-только появилась в Японии, японцы старались придерживаться всех правил грамматики и даже пытались читать вслух так, чтобы произношение было китайским. Постепенно японцы начали использовать иероглифы для того, чтобы записывать свой родной язык, а читать китайские тексты стали на японский манер. Получалось, что при чтении вслух японцы, фактически, устно переводили текст с китайского на японский. Японцы начали читать китайский текст как бы по-японски. Отсюда возникла тенденция записывать китайскими иероглифами японскую речь и мысли.

Несмотря на огромную разницу между китайским и японским языками, до эпохи Нара (710-794) китайский язык считался в Японии официальным письменным языком. Не только государственные документы, но и личные письма и записки писались по-китайски.

Для японцев было очень сложно писать по-китайски правильно. Недостаточное знание китайского языка приводило к тому, что люди путали между собой сходные иероглифы, нарушали порядок слов, вставляли лишние иероглифы. Короче говоря, вид этих текстов не позволял назвать их стандартным китайским языком.

Когда японцы пытались записывать что-нибудь с помощью иероглифов, всегда возникала проблема разницы между китайским и японским текстами. Самое большое отличие – порядок слов, на втором месте – категория вежливости японского языка, требующая особых выражений. Иногда в текст включались элементы чисто японской лексики, грамматический строй китайского предложения несколько японизировался, в способе выражения находились отражения реалий японской культуры и японский менталитет. Японцы неизбежно привносили в чужой язык японский оттенок.

Китайские тексты с японскими элементами в японской лингвистике принято считать уже японскими текстами.

В начале VI в. старая система государства Японии потеряла устойчивость, усилилась борьба за власть между сильными родами, политическое положение стало опасным. В это же время на материке в Китае образовалось царство Суй (581-618), и возникла угроза того, что Япония станет колонией Китая. В 593 году взошла на престол императрица Суйко (554-628 гг., правила в 592-628 гг., тридцать третий монарх на японском престоле), а ее племянник, принц Сётоку, стал регентом. Сётоку хорошо понимал, что в такой обстановке необходимо защищать суверенитет Японии, и в течение тридцати лет прилагал немало усилий для укрепления центральной власти, весьма в этом преуспев. Одним из его великих дел было составление в 604 году «Конституции из семнадцати статей». Полный текст этого документа содержится в «Анналах Японии». Как все важные документы той эпохи, этот документ был написан на китайском языке.

До недавних пор считалось, что «Анналы Японии» написаны на чистом китайском языке, но в последнее время ученые стали подробнее изучать древние памятники, и в результате оказалось, что в «Анналах Японии» довольно часто встречаются японская лексика и выражения, основанные на японском менталитете.

Принц Стоку стремился защищать буддийскую веру и потому отправил миссию в Китай, где тогда царствовала династия Суй (581-618). Он желал перенять высокоцивилизованную континентальную культуру и выстроить подобное государство у себя.

Для того чтобы готовить кадры для службы при дворе, Сётоку выстроил университет в столице и школы в провинции. Там преподавали конфуцианство, право и китайскую литературу, которая вскоре стала главным предметом. После реформы Тайка в 645 году вышло высочайшее повеление всем придворным знать иероглифы, поэтому грамотность быстро распространилась.

Благодаря тому, что китайское государство Тан (618-907) приветствовало изучение японцами китайских литературных произведений, японцы хорошо освоили иероглифику и начали выражать свою родную речь с помощью систем чтений он (китайская) и кун (японская). Среди японцев появились такие, чья душа открылась поэзии. За сто тридцать лет (629-759) было записано 4516 песен (вака), которые создавались в течение 400 лет (примерно с 313 г.). Так появился двадцатитомный сборник «Манъёсю» («Собрание мириад листьев») – самый первый сборник японских песен. Этот сборник считается очень важным материалом для изучения иероглифической культуры Японии, являясь примером письма, переходного от китайского иероглифического текста к японской письменности, так как в один и тот же период времени сосуществовали несколько правил использования иероглифов.

1. Сэйон («правильное произношение»): использование иероглифов с учетом китайского произношения и смысла.

2. Сэйкун («правильное толкование»): использование иероглифов с учетом китайского смысла, но японского чтения.

3. Сякуон («заимствованное произношение»): использование иероглифов без учета китайского смысла, но с учетом китайского произношения. Правило сякуон было наиболее распространенным. Из-за того, что этим способом написан сборник «Манъёсю», такая письменность получила название «манъёгана» или «магана». Один знак передает обычно только один слог, реже – два или три. Иногда два знака вместе передают один ил два слога. Иероглифы здесь играют роль фонетической азбуки.

4. Сяккун («заимствованное толкование»): использование иероглифов без учета китайского смысла и без учета китайского произношения, кунное чтение данного иероглифа совпало с другим японским словом, и это позволило использовать этот знак для передачи нужного звука.

Как было сказано, японцы, заимствовав систему письменности у китайцев, вначале сохраняли несколько неестественное положение дел, когда говорили на родном языке, а писали на иностранном. Впрочем, так не могло продолжаться бесконечно, японский язык неизбежно начинал проникать и в письменную речь, вскоре возникла необходимость отражать на письме чисто японскую лексику и грамматический строй японского языка.

В китайском языке почти нет служебных слов, тогда как в японском есть падежные показатели, связки и частицы. Кроме того, китайские глаголы не спрягаются, а потому записывать иероглифами окончания японских глаголов оказывается проблематично. Этот вопрос решали, записывая эти элементы при помощи манъёганы. Когда же нужно было записать существительное, корень глагола или прилагательного, использовали иероглифы с учетом их собственного значения. В тот же период появилась тенденция к единообразию: для записи служебных слов использовались одни и те же иероглифы. Как правило, для записи служебных слов выбирали простые и хорошо знакомые иероглифы, для удобства их форма еще более упрощалась, и зрительно они все более отличались от смысловых иероглифов. Так зародился стиль записи текста кандзи-кана-мадзири-бун («письменность из иероглифов с примесью каны»), который является стандартным для современного японского языка.

В эпоху Хэйан (794-1185) чтение китайских книг и иероглифическое письмо, которое называли мана – «настоящая грамота», считалось исключительным правом мужчин. Этот обычай проистекал из принятого в китайском обществе понятия о более высокой ценности мужского пола по сравнению с женским. Традиционно, в Японии было как раз наоборот: женщины пользовались преимущественными правами над мужчинами, но под влиянием материковой культуры положение дел стало меняться.

В тот период шло усиление позиций фонетического письма на основе манъёганы, которое уже полностью отделилось от иероглифов и превратилось в слоговую азбуку. Такое «ненастоящее» - фонетическое – письмо назвали кана («временные, незначительные знаки»), и так сложилось, что оно стало популярным среди женщин.

Форму знаков манъёганы изменили, сделав ее скорописной, и из форм скорописи появилась хирагана[4]. Вначале хирагану использовали для записи вака и других текстов. Из-за того, что хираганой часто пользовались женщины, эту азбуку еще называли «оннадэ» («от руки женщины») или «оннамодзи» («женские буквы»). В начальный период для хираганы было характерно существование нескольких знаков для каждого звука, и причина состояла в поиске наиболее красивой формы.

К X-XI вв. хирагана широко распространилась, хотя форма знаков еще отличалась от современной. Укрепление позиций хираганы имело огромное значение: она дала японцам возможность освободиться от китайской зависимости и впервые за много веков ощутить себя независимой нацией, имеющей свою собственную письменность.

Катакана – вторая слоговая азбука японского языка. Изначально знаки катаканы были вспомогательными элементами. Это были метки, созданные на основе частей иероглифов, которые ставили рядом с китайским текстом для облегчения чтения, а позже начали использовать как самостоятельные единицы.

Важную роль в распространении катаканы играли школы. Сыновья аристократов должны были не только читать китайские тексты и стихи, но также правильно писать и самостоятельно сочинять на китайском языке. Форма занятий сводилась, в основном, к слушанию лекций. Ученики при этом между строк китайского текста вносили пометки. При изучении китайской грамоты возникали такие проблемы: во-первых, как читать текст, где порядок слов очень отличается от привычного, японского. Во-вторых, при отсутствии в китайском языке падежных показателей ученикам было нелегко разбираться в структуре предложений. В-третьих, встречали трудные или незнакомые иероглифы, и ученики не знали, как их читать.

Когда ученики встречали в тексте трудный иероглиф, они рядом подписывали его чтение, но поскольку канна еще не существовала, они пользовались манъёганой и при этом немного упрощали форму иероглифов. Постепенно эти знаки и превратились в азбуку катакана.

В отличие от хираганы, это были «буквы для мужчин». Официальные государственные документы писались мужской рукой, и эта традиция сохранялась до специального указа Кабинета министров Японии 1946 года. Для описания этого вида письма используется термин кандзи-ката-кана-мадзири-бун, то есть письмо, использующее иероглифы и катакану в одном тексте. Считается, что катакана появилась в начале эпохи Хэйан, но первоначально, как и в хирагане, существовало много разновидностей фонетических значков для одного слога.